Век Просвещения

Но такого важного поручения ему еще не давали. А кому ж теперь? Разбежались, пропали, некому службу исполнять. Говорили: распоряжение губернатора, хоть не видел его самолично Николай; от кого пониже, но тоже из больших чинов получил он всенепременнейший приказ с командой о немедленном исполнении. Не очень, правда, понял губернский секретарь, в чем, собственно, дело. Отчего народ у ворот сгрудился, какое такое, понимаешь, «людское скопление»? Впрочем, приказа рассеять толпу ему никто не давал, а только произвести ревизию и по возможности поместить собранные средства под государственную охрану, дабы внезапная пропажа денег не вызвала ненужного брожения. Дело ответственное, не каждому поручат, надо выполнить в самой тщательной точности.

На Варварку теперь вышагивал гордый собой Демьянов Николай, и придано ему было аж целых шестеро солдат, а вдобавок какой-то еще мелкий чин из духовных. Молоденький, любопытный, все время головой вертел.

117. Хронология (бумага казенная, бурая, низкого качества)

«…Также доношу, что на оный ларь с деньгами была к означенному числу сентября месяца навешена в целях общественного спокойствия губернаторская печать, целостность которой каждодневно проверялась чиновными и полицейскими лицами, особливо плац-майором Верещагиным. Вечером же губернский секретарь Демьянов вместе с несколькими солдатами и лицами духовного звания направлены были к Варварским воротам, дабы по повелению архиепископскому навесить на сей короб уже церковную печать и оставить при нем часового. К тому времени толпа разрослась до многих сотен человек, среди них, очевидно, находились и сами подстрекатели бунта.

Секретарь Демьянов показал, что не успел он прикоснуться к ларю, как раздался крик: «Богородицу грабят!» Его тут же ударили по затылку, и больше он ничего не помнит, кроме слов «дело сделано», которые при допросах беспременно повторяет. Помимо него никого из солдат и духовных лиц, при сем присутствовавших, разыскать не удалось, почему других показаний пока не имеется. Сам же Демьянов был наутро обнаружен в пустой караульной будке, весь израненный, и еще от тех ран по сю пору не излечился.

Дальнейший розыск по известным причинам пришлось отложить. Впрочем, полицейские нижние чины показали, что почти в тот же миг забил набат и повсюду начались нападения на солдат и стражников, кои по своему малому числу, уроном от болезни моровой вызванному, и связанной с тем разъединенности противостоять сему натиску отнюдь не могли. В скором времени злоумышленники, движимые жаждою наживы, бросились в Кремль и в ту же ночь сотворили прескверное – разорили Чудову обитель».

118. Обморок

Как очнулся, Еремей не помнил. Крутилось в голове, мешалось. И ничего понять не мог, что творится да где? Потом разбирать стал, причитал один неподалеку, все выше и все чаще: «Постоим за Богородицу, не дадим ограбить Матерь Божью!» И зашелся совсем, горестная душа. А с другой стороны – звуки частые, хлопки гулкие, как бьют тяжелым по мягкому. И стоны человечьи, а откуда – не видать. Темно вокруг, только блеклый свет редких факелов. И звон колокольный, многократно умноженный, как при большом пожаре, стучал со всех сторон, не мог успокоиться.

Сел Еремей, взял голову в руки, дышал медленно, потом встал, качнулся, снова сел, опять встал. Темно было в глазах, плавали перед ними вроде разноцветные пятна, да все серые. Вокруг метались, кричали люди, но ему никто не помогал и не добивал. «Ах, беда! – почему-то вертелось на языке, – ах, беда!» Никогда не говорил он подобных слов, вот отец Иннокентий – да, он бы так мог руками всплеснуть. «Бей ирода, бей его!» – опять закричал тот же голос. Вдруг понял Еремей: ни одного стражника нет у стен кремлевских и засовы на тех воротах не ахти какие прочные. И пошли ноги, сами пошли. Может, еще успеет он, у толпы ног много, да тело длинное.

Не видел Еремей себя со стороны.

119. Везение (продолжение третьей тетради, отдельная страница)