Величайшее благо

— Маккенн поднял меня сегодня в несусветную рань. Позвонил и сказал, что желает меня видеть. Сказал, что ждет меня в холле: ему пора улетать в Каир. Сами понимаете, мне надо было одеться. Не мог же я пойти к нему в чем мать родила. Думал, он попросит меня продолжать работу. Не знал, соглашаться ли. Быть военным корреспондентом непросто. Вашему бедному старому Яки приходилось тяжело. Я к такому не привык. Что ж, я привел себя в порядок и всё думал: соглашаться ли на эту работу? Решил, что должен согласиться. Идет война, сами понимаете. Каждый должен внести свою лепту. Думал, что я неплохо справляюсь. Если даже и не удавалось получить самые горячие новости в баре, старался найти те, что потеплее. В общем, я спустился и застал Маккенна в бешенстве. В бешенстве! Говорит, что опаздывает на самолет. Не успел я опомниться, как он уже затащил меня в такси и принялся меня распекать. Представьте себе, он сказал, что надо было догадаться, мол, что я ничего не знаю, только собираю сплетни да скандалы.

— Какие скандалы? — с интересом спросила Гарриет.

— Понятия не имею, дорогая. Я не любитель скандалов. Хорошо устроились, говорит, двести тысяч леев за гостиничный номер. Что, мол, скажет агентство, когда им придется платить за всю эту белиберду, которую вы слали домой. А потом остановил такси и выкинул меня на улицу. — Якимов обвел своих собеседников неверящим взглядом. — И мне пришлось идти сюда пешком. Можете вообразить?

— И он вам так и не заплатил? — спросил Гай.

— Ни гроша.

— Ну, за гостиницу-то он заплатил?

— Да, но что он там сказал? Вот чего я опасаюсь. Возможно, по возвращении меня будут ждать мои чемоданы. Такое уже случалось. Придется переехать в «Минерву».

— Но это же немецкая гостиница.

— Неважно, мальчик мой. Бедному Яки не приходится выбирать.

Они вышли на Каля-Викторией, и Якимов принялся непонимающе оглядываться. Узнав окрестности, он заулыбался.

— Впрочем, не будем волноваться. Мы здесь в тихой заводи. Мы спокойно переживем войну.

На этой оптимистичной ноте он удалился разбираться с работниками «Атенеума».

Гарриет дошла с Гаем до университетских ворот, где он вручил ей две купюры в тысячу леев.

— На обед, — сказал он. — Сходите с Софи в какое-нибудь приятное место.

После чего он удалился, подгоняемый, как ей показалось, чувством вины.

Софи открыла дверь в халате. Ее ненакрашенное лицо выглядело землистым, волосы были прихвачены металлическими заколками.

— Входите! — оживленно воскликнула она. — Я как раз мыла волосы. Обычно я хожу в салон при «Атенеуме», но иногда занимаюсь этим сама — из экономии, понимаете? Вы еще не были в моей garçonnière[33]

. Здесь тесновато, но удобно.

Они поднялись по лестнице. В продолговатой комнате, совмещавшей в себе спальню и гостиную, еще не проветривали после ночи. Кровать была не застелена. Софи смахнула со стула какую-то одежду.

— Садитесь, пожалуйста. Я распаковываю белье. Смотрите! — Она взяла в руки какой-то сверток в шелковой бумаге и заглянула внутрь. — Красота! Чудесное белье. Я люблю всё красивое.

Оглядываясь в поисках часов, Гарриет заметила, что на прикроватной тумбочке лицевой стороной вниз лежит рамка с фотографией. На стене часов не было, но на руке у Софи красовался браслет, и Гарриет спросила, сколько сейчас времени. Оказалось, что уже было без четверти двенадцать.

— Мы встречаемся с домовладельцем в полдень, — сказала Гарриет.

Софи, казалось, не услышала ее. Она вынимала из свертка белье, один предмет за другим, и с наслаждением его изучала. Разглядывая бантики, разглаживая кружевные ленточки, она медленно убирала обновки в комод. Покончив с этим занятием, она упала на постель.

— Вчера ночью я гуляла с друзьями, поэтому сегодня утром я ленюсь, — объявила она.

— Когда мы можем выйти?

— Выйти? Куда выйти?

— Гай сказал, что вы сходите со мной к домовладельцу.

— К кому?

Гарриет объяснила цель своего визита. Софи недоуменно слушала, опираясь на локоть.

— Он сказал, что вы ко мне придете. Просто по-дружески, понимаете? Он не упоминал никакого домовладельца.

Любуясь своими ногтями, Софи добавила с видом человека, который понимает Гая куда лучше, чем Гарриет:

— У него столько дел, что он не может всё помнить, знаете ли.

— Так вы можете со мной сходить?

— Ну что вы. Мне надо принять ванну. Потом мне надо одеться, а на это нужно много времени, потому что за обедом у меня встреча. А еще ногти. Мне нужен еще один слой лака.

Весь вид Софи говорил, что чем мельче и суетнее эти планы, тем милее они должны казаться. Увидев недоумение на лице Гарриет, она рассмеялась.

— Вы же можете сама с ним встретиться. Вы что, боитесь?

— Нет, — сказала Гарриет, после чего, желая дать Софи последний шанс, добавила: — Беда в том, что я не говорю по-румынски.

— Но хозяин будет говорить по-французски. Вы же наверняка хорошо знаете французский?

— Почти не знаю.

— Как это? — От изумления Софи заговорила еще более высоким голосом. — Девушка из хорошей семьи может не говорить по-французски?

— В Англии — да.

Гарриет встала.

Провожая гостью, Софи решила приободрить ее: