Великая английская революция в портретах ее деятелей

Заметим, что мотив совершенного Республикой 1649 года обмана простого народа мы находим не только в публицистике Уинстенли, но и в памфлетах Лильберна 1649 г., в частности в его памфлете «Новые цепи Англии». Однако между сравниваемыми памфлетами нельзя не заметить принципиальное различие: Лильберн усмотрел суть обмана, совершенного грандами, с позиции мелких собственников, Уинстенли же увидел тот же обман глазами плебеев

. Вот почему в первом случае Лильберн видел суть его прежде всего в том, что вместо демократического государственного устройства Республика 1649 года оказалась всего лишь прикрытием всевластия офицерской верхушки; во втором случае обман усматривался Уинстенли прежде всего в том, что Республика сохранила в неприкосновенности систему лендлордизма

. До тех пор, писал Уинстенли, пока один называет землю своей, а другому ничего не остается, как наниматься к нему, творение удерживается в рабстве. К тому же многие, в том числе офицерская верхушка, разбогатевшие на войне, скупили земли и превратились в лендлордов. Но, став лендлордами, они возвысились, заняв место судей, правителей и государственных мужей.

Наконец, в обоснование требования диггеров открыть бедным свободный доступ к общинным землям Уинстенли приводит также один историко-политический аргумент: лендлорды — наследники нормандских завоевателей Англии. Удерживая целый народ под властью манориальных лордов, новые правители страны сохраняют «нормандское иго» и порабощающую тиранию, которая восходит к Вильгельму Завоевателю [152]

. «Запомните, что англичане не станут свободным народом до тех пор, пока бедным, лишенным земли, не будет разрешено свободно обрабатывать общинные земли, с тем чтобы они жили столь же вольготно, как живут лендлорды в своих огороженных землях».

Вернемся, однако, на холм Св. Георгия. Манориальные лорды продолжали терроризировать горстку копателей. В конце апреля они снова спровоцировали очередное нападение на их колонию. Однако и на этот раз диггеры, рассеянные толпой подстрекаемых лордом держателей, через несколько дней вновь собрались на пустоши, продолжая свой труд с упорством и мужеством людей, вдохновленных истинно высокой идеей. В конце мая на вскопанной лопатами и мотыгами земле (всего несколько акров) появились первые всходы ячменя и бобов.

Между тем Лондон на время оставил диггеров в покое. По правде говоря, ему было не до них — армия грозила выйти из повиновения. В мае вспыхнуло восстание ряда полков, выступавших под знаменем левеллеров, — событие неизмеримо более опасное для судеб индепендентской Республики, чем начинание нескольких десятков диггеров, настолько безобидных, что даже в целях самозащиты не оказывали сопротивления, когда над ними чинили открытое насилие. Их единственным оружием оставалось слово. Когда 29 мая Ферфакс по пути в Лондон посетил колонию диггеров, он нашел на полевых работах всего 12 человек. На этот раз главным оратором выступил уже Уинстенли. Ферфакс попытался убедить их разойтись, на что Уинстенли снова указал на право бедных обрабатывать общинные земли — на то они и именуются «общинными», а не «частными».