Великая английская революция в портретах ее деятелей

Разумеется, тот факт, что на этом этапе два течения революционной демократии — мелкобуржуазное (во главе с политическими левеллерами) и плебейско-крестьянское (во главе с «истинным» левеллером) — не слились в единый поток, а оставались разрозненными, осуждало каждое из них на неизбежное поражение. В частности, судьба колонии диггеров на холме Св. Георгия хорошо иллюстрирует эту истину, впрочем, так же, как и исход солдатского восстания под знаменем левеллеров весной 1649 г. Правда, колония диггеров — парадоксально, но, может быть, именно по причине их отказа от сопротивления насилию — оказалась более долговечной. Однако ее существование, хотя и длилось без малого год, все же было скорее призрачным, нежели реальным. После нескольких нападений на диггеров в июне, в ходе которых посевы уничтожались, скот калечился, имущество захватывалось, дома сжигались, а их обитатели до смерти избивались и сгонялись с пустоши, против них было начато судебное преследование по иску лорда соседнего манора Фрэнсиса Дрейка. Выслушав только сторону истца (диггеров выслушать отказались на том основании, что они пренебрегли услугами платного адвоката), жюри, соответствующим образом настроенное, вынесло обвинительный приговор. Каждый из привлеченных к ответу, в том числе и Уинстенли, должен был уплатить штраф в 10 ф. ст., а также покрыть судебные расходы. Так как заранее было известно, что диггеры ничего не имели для конфискации в покрытие столь больших для них сумм, то очевидно, что главная цель суда заключалась в том, чтобы создать юридическую основу для их дальнейшего преследования. И оно продолжалось беспрерывно вплоть до глубокой осени.

Когда стало очевидно, что непрерывный и жестокий террор, развернутый лордами маноров, сделал невозможным дальнейшее пребывание диггеров на пустоши манора Уолтон, они перенесли свою колонию на ту часть пустоши, которая находилась в маноре Кобхем, являвшемся собственностью пастора Джона Плэтта. Но приближалась зима, жить под открытым небом было уже невозможно. К тому же пастор Плэтт оказался врагом еще более жестоким и коварным, чем светский лорд Уолтона. Мировые судьи тотчас же явились к копателям с требованием покинуть пустошь. Их поддержал своим авторитетом шериф графства. Когда же диггеры отказались подчиниться, в Лондон снова посыпались доносы, в которых их называли и роялистами, и атеистами, и многоженцами… Наконец, их арестовали и держали под замком пять недель.

10 октября Государственный совет вторично распорядился направить против диггеров вооруженный отряд. 27 и 28 ноября диггеры снова подверглись нападению со стороны наемников лорда манора: они разрушили дом, построенный на пустоши, и унесли обнаруженное в нем имущество. Сами диггеры были ранены. Однако вопреки ожиданиям врагов они снова вернулись. Вместо дома они выкопали землянки, засеяли несколько акров пшеницей и рожью, заявив преследователям, что скорее погибнут, чем прервут начатое дело. В этих условиях Уинстенли пишет два письма генералу Ферфаксу с жалобой на действия солдат в нарушение его обещания о невмешательстве армии, он апеллирует к Лондонскому совету, к докторам богословия английских университетов, наконец, пишет полный горечи обвинительный памфлет «Новогодний дар парламенту и армии». «Почему вы столь ненавидите копателей?» — обращается он с вопросом к власть имущим, все еще пытаясь убедить их в лояльности своих соратников к Республике, в том, что они не затрагивают чью-либо собственность. Он призывает: «О, дайте им жить… некоторые из них были солдатами, другие — сельские жители, являвшиеся всегда сторонниками дела парламента».

Правда, в этом памфлете уже прозвучали первые ноты усталости и разочарования. «Англия — тюрьма… бедные люди ее — арестанты». И это неудивительно: прошло уже много месяцев с тех пор, как ими было поднято знамя этого своеобразного восстания беднейших общин Англии против власти лендлордов, и тем не менее у них все еще не оказалось тех многочисленных последователей, которых они ждали весной. Движение так и не стало подлинно массовым, диггеры на холме Св. Георгия боролись в одиночку. Они потеряли все, чем располагали в начале работы. Урожай им так и не удалось собрать. Шла зима, они остались без средств, без жилья, гонимые и затравленные — горстка страдальцев. И тем не менее диггеры не сдавались. Вынужденные покинуть первоначально разрыхленный ими участок пустоши, они переходили на другой ее клочок.