Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

Особыми характеристиками «человеческого материала» отличалась Старая и Средняя императорская гвардия. Минимальный рост для гвардейских пеших гренадеров был 167,5 см, для гвардейских пеших егерей – 160 см, гвардейских конных егерей – 167,5 см и т. д. Только немногие более малорослые удостаивались чести попасть в их ряды. Для вступления в гвардию обычно необходимо было прослужить не менее 5 лет и участвовать в двух кампаниях. 27 августа в Дорогобуже Лоссберг впервые увидел французскую гвардию: «Вот, это действительно… солдаты в истинном смысле этого слова! – запишет он. – Вообще, я видел людей более крупного роста, но никогда не видел в сборе такого числа бородатых, загорелых и, вместе с тем, интеллигентных лиц. Хотя многие из них были ростом не выше 5 футов 7 дюймов, но зато обладали крепким сложением и мускулистым телом. Я видел, как закаленные в войнах солдаты прошли мимо меня походным шагом, и при этом убедился в легкости их шага и в ловкости, с которою они несли свои ружья и ранцы»[629]. Лоссбергу вторит капитан Брандт из дивизии Клапареда, приданной Молодой гвардии, наблюдавший Старую гвардию у Смоленска: «Я видел много гораздо более красивые полки, но невозможно было представить себе более внушительных солдат. Я мог бы сравнить их только с русской гвардией, с тою только разницею, что офицеры французской гвардии были исключительно люди пожилые и опытные…»[630]

По сравнению с частями Старой и Средней гвардии, людской состав Молодой гвардии был заметно хуже. Очевидцы и более поздние авторы отмечали значительные потери в начале русской кампании среди ее солдат из-за усталости и болезней[631]. Однако в целом, имея на 2 сентября в своем составе вместе с приданными частями 18 862 солдата при 109 орудиях, императорская гвардия являлась к моменту Бородинского сражения по своим боевым характеристикам и физическому состоянию личного состава лучшим корпусом французской армии.

2.3. Великая армия и Единая Европа: национальные и межнациональные структуры

2.3.1. Наполеон и идея объединенной Европы в 1812 году

Глубинный смысл того, что произошло с европейской историей на полях Бородина и в целом в 1812 г., вряд ли можно понять, если рассматривать армию Наполеона только в качестве военной организации. Великая армия 1812 г. была прообразом той Единой Европы, которую пытался создать французский император. Политические, социальные и военные аспекты жизнедеятельности наполеоновской империи оказались настолько тесно спаяны между собой, что военная победа в 1812 г. могла завершиться появлением Единой Европы, а военное поражение почти неминуемо должно было привести наполеоновскую идею единого европейского пространства к краху.

Наполеоновская идея объединенной Европы, на наш взгляд, все еще не нашла убедительного освещения в исторической литературе. Вначале провал русской кампании вызвал усиление того варианта «европейской федерации», который, по-видимому, возник еще в недрах III антифранцузской коалиции[632] и привел к образованию Священного союза и Венской системы. Затем были революции 1848–1849 гг., остро поставившие вопрос о политической и государственной идентификации европейских народов, объединении Германии и Италии. Наполеоновская Европа все более воспринималась как тираническая система, подавлявшая живой национальный дух[633]

. В начале ХХ в. в популярной исторической литературе, особенно в германской, возникла было тема неудавшейся попытки Наполеона сплотить европейский континент, противопоставив его Англии, но очень быстро исчезла. Авторитетнейшие историки предпочли акцентировать внимание на том, что разделяло европейские страны, стремившиеся вырваться из-под опеки Наполеона, а не сближало их[634]. Пожалуй, только в 1950-е гг. ряд историков достаточно уверенно выступили с более непредвзятых позиций, представив континентальную блокаду своеобразной предтечей набиравшей силу послевоенной европейской интеграции[635]. Однако реальные очертания Единой Европы 2-й половины ХХ в., возникавшей во многом на иной, не цезаристской, но либеральной основе, вновь заставили историков скептически расценить возможные перспективы Европы Наполеона. Авторитет Ж. Тюлара, поддержанный целым рядом авторов, особенно англоязычных, закрепил эту позицию[636].