Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

К 8 – началу 9-го в расположении русских войск на центральном участке фронта наступили значительные перемены. Бой за Бородино, видимо, не ввел в заблуждение русское командование в отношении истинных намерений Наполеона. Поэтому к Семеновским укреплениям были переброшены четыре батальона второй линии 12-й пехотной дивизии и 4-й кавалерийский корпус. Оставшиеся четыре батальона 12-й дивизии Раевский подтянул к Курганной высоте, разместив их в колоннах слева от укрепления, рядом с Полтавским и Ладожским полками; справа были четыре батальона 26-й пехотной дивизии. Сзади высоты – 18, 19 и 40-й егерские полки Вуича, оттянутые от берегов Колочи и теперь стоявшие в две линии батальонных колонн. К юго-востоку от кургана разместились три драгунских полка 3-го кавалерийского корпуса. Сибирский и Оренбургский драгунские полки стали в первой линии, Иркутский – во второй, в резерве. К нему примыкали 12 орудий конной артиллерии. Значительно в тылу, примерно в километре от укрепления, возле леса, стали Преображенский, Семеновский и Финляндский гвардейские полки. 6, 49-й и 50-й егерские продолжали еще находиться вдоль берега Семеновского ручья. Южнее их егеря 5, 41-го и 42-го полков, уже вступив в бой с войсками Нея, вынуждены были отойти от ручья Каменка к новым русским позициям. 1-й егерский держал оборону на правом берегу Колочи восточнее с. Бородино; далее севернее были 36-й и 11-й егерские. За ними, по обе стороны Большого тракта, располагались артиллерийские батареи. Артиллерия была и впереди 6-го пехотного корпуса на берегу ручья Стонец[1781].

В отечественной и зарубежной литературе достаточно широко распространено мнение о «трех атаках» батареи Раевского[1782]. Первую атаку обычно связывают с неудачной попыткой дивизии Брусье атаковать Курганную высоту и относят либо к 9, либо, чаще, к 10 часам утра. Однако в сохранившихся рапортах, донесениях, воспоминаниях и иных документах как русской, так и французской стороны сведений об этой атаке нет. Ничего не пишут о ней и первые отечественные историки Бородинского сражения – Бутурлин и Михайловский-Данилевский, и даже Толь. Пожалуй, только у Ф. Н. Глинки есть фраза: «Дивизия Брусье, переправясь за Колочь и не стерпя огня русского, спряталась в ров, залегла и лежала между Бородином и люнетом»[1783]

. Но вряд ли эту фразу можно истолковывать как факт неудачной атаки солдатами дивизии Брусье батареи Раевского.

По всей видимости, первым, кто попытался выделить действия Брусье по захвату укрепления как самостоятельные, вне связи с общей атакой войсками Богарне, был Богданович[1784]; но и он говорил об этом как об отдельном событии. В начале ХХ в., когда Геруа попытался более четко разграничить ход событий и несколько механически определить количество атак на Семеновские укрепления и батарею Раевского, он уже без всяких сомнений написал о действиях Брусье как об отдельной атаке

[1785]. В советской историографии эта «первая атака» приобрела хрестоматийный характер, нередко сопровождаясь просто удивительными подробностями. Так, у Тарле батарею Раевского дважды (!) берет 30-й линейный полк генерала Бонами, который почему-то оказывается в составе дивизии Брусье[1786]

. Логическое завершение этот миф об «атаке Брусье» получил в 1987 г. в юбилейном издании «Бородино»: «Первая атака на батарею Раевского войсками Богарне, – писали авторы этого издания, – стоила войскам Богарне огромных потерь еще до того, как они приблизились к укреплению»[1787]. Даже Троицкий, ниспровергатель мифологизированных идолов эпохи 1812 г., не избежал упоминания об этой атаке батареи Раевского[1788].

Что же могло происходить в действительности? На основе сопоставления наиболее достоверных сведений события можно представить следующим образом. Как только началась артиллерийская канонада, в начале 7-го часа дивизия Жерара стала по мостам переправляться через Колочь. Вероятно, западнее Жерара по мостам и вброд стал переходить речку 3-й кавалерийский корпус. Он вытянулся по правому берегу Колочи, имея в голове дивизию Шастеля. Одновременно с началом переправы Жерара и Груши, Моран, стремясь прикрыть переправу, двинул своих пехотинцев вперед, приблизился к зарослям, углубился в них и завязал перестрелку с русскими егерями. Жерар, перейдя речку и вновь построив свои войска, оказался в тылу войск 1-й дивизии и несколько уступами влево от нее.