Великая Хорватия. Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона

Не вызывает сомнений, что антская группировка IV в. включала в себя и какую-то часть древнего славянского населения Восточной Европы. Многочисленные факты говорят о глубоком ирано-славянском этнокультурном взаимодействии, происходившем на ранних стадиях этногенеза славян, в эпоху, предшествовавшую Великому славянскому расселению[719]. Территория совместного проживания праславян и иранцев локализуется по сохранившимся географическим названиям иранского происхождения, значительная часть которых концентрируется в междуречье Днестра и Днепра, — на территории, издревле заселенной предками славян[720].

Начало антской эпохи приходится на время существования Черняховской археологической культуры, в создании которой принимали участие представители различных этносов. Правда, поиск археологических следов древних славян в составе Черняховской культуры весьма затруднен ввиду хронологического разрыва с последующими славянскими культурами и значительных различий в облике Черняховских и достоверно славянских древностей пражского типа, но тем не менее современные исследователи настойчиво стремятся выявить и локализовать славянский компонент Черняховской культуры[721].

Как устанавливают археологи, значительные группы Черняховского населения, спасаясь от гуннского погрома, вынуждены были бежать на новые земли, что в конечном итоге привело к гибели Черняховской культуры в целом. Вместе с тем в лесостепной полосе междуречья Днестра и Днепра основные массы земледельческого населения, так или иначе связываемого с антами, не покинули прежних мест обитания[722]. Признав над собой власть гуннов, анты не только не подверглись разорению, но и сохранили свою военно-политическую организацию, возглавляемую «королем» Бозом и старейшинами, павшими от рук Винитария, как явствует из цитированного нами рассказа Иордана.

Объяснение этому можно найти в словах Аммиана Марцеллина, рассказывающего о взаимоотношениях гуннов с аланами-танаитами, значительная часть которых присоединилась к армии гуннов «по условиям мирного договора» и сыграла важную роль в последующих войнах гуннов с готами: «при их (алан-танаитов. — А. М

.) содействии они (гунны. — А. М.) с большой уверенностью внезапным натиском ворвались в обширные и плодородные владения Ерманариха»[723].

Для союзнических отношений алан и гуннов существовали определенные исторические предпосылки. Как уже говорилось, первые контакты гуннов и алан произошли задолго до начала гуннских завоеваний в Европе: некоторая часть гуннов еще во II в. н. э. достигла Северного Причерноморья, став ближайшими соседями и союзниками алан-танаитов[724]. По мнению М. Б. Щукина, первые гунны проникли в Восточную Европу еще в конце I в. н. э. вместе с волной центральноазиатских кочевников, принесших с собой полихромный бирюзово-золотой стиль ювелирных изделий. Гуннские предметы найдены в вещевых комплексах алано-сарматских памятников на Среднем Днестре и Южном Буге[725].

Очевидно, что тесно связанная с аланами в этническом и военно-политическом отношениях группировка антов, вслед за ними признала верховную власть гуннов, став их военными союзниками. Готы же, напротив, тяготились зависимостью от гуннов и свою борьбу с ними начали с расправы над их союзниками. По словам Иордана, мотивом войны Вииитария с антами было то, что остроготский правитель, «тяжело снося подчинение власти хуннов», стремился «понемногу вызволить себя от них»[726]

. Выступление против антов было одновременно и вызовом гуннам, в ответ на который гунны начали новую войну с готами:

…Баламбер, король хуннов <…> повел войско на Винитария. И [они] долго сражаются, Винитарий побеждает в первом и втором сражении <…> В третьем же сражении, при помощи обмана, у реки по имени Зрак, когда оба подошли друг к другу, Баламбер, ранив пущенной стрелой в голову Винитария, убил [его]…[727]

Аланы и анты, союзники гуннов, принимали в войнах с готами самое активное участие. Насколько можно судить, именно они и должны были составлять основную массу гуннской армии. Во всяком случае в Северном Причерноморье на рубеже IV и V вв. не наблюдается сколько-нибудь значительного увеличения кочевнических памятников, а памятники, которые можно было бы связать непосредственно с гуннами, вообще весьма немногочисленны[728].