Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Миронов выступает категорически против тезиса о голодном экспорте: «В условиях рыночного хозяйства хлеб из внутренних регионов мог идти на экспорт только в том случае, если бы не находил спроса на внутреннем рынке по соответствующей цене»⁹⁴. Это, по мнению данного автора, свидетельствует о том, что продовольственные потребности в пореформенной России удовлетворялись. Нефедову было нетрудно показать, что Россия экспортировала хлеб и во время неурожая, ведущего к голоду. Так, в 1889/1890-1890/1891 гг., накануне страшного голода 1891 г., из страны было вывезено 29% чистого сбора хлебов⁹⁵. Либеральный догмат предполагает, что если человек не покупает продовольствие по соответствующей (в данном случае - мировой) цене, то он сыт. А человек при этом может и голодать, но не иметь средств, чтобы заплатить «по соответствующей цене». Не случайна и фраза министра финансов И. А. Вышнеградского, сказанная при сведениях о надвигающемся неурожае 1891 г.: «Сами не будем есть, но будем вывозить»⁹⁶

. Впрочем, сам министр не ограничивал себя в еде, когда крестьяне голодали.

Миронов считает, «что изъятие хлеба на продажу «изо ртов голодных детей» - вещь легендарная и маловероятная. Человек устроен так, что удовлетворяет потребности в порядке их важности, начиная с самых важных. У людей самое насущное - удовлетворение физиологических нужд. Уплата налогов, расходы на водку, керосин, спички или ситец несравненно менее настоятельны, чем спасение от голодной смерти»⁹⁷. Позвольте, но ведь выше тот же автор показывал, что рост потребления ситца и водки во многом объясняется ростом городов (тогда именно с помощью этого аргумента Миронов доказывал, что снижается налоговый пресс). А теперь потребление ситца, водки и керосина в губернии позволит доказать, что крестьяне не голодали.

Тут уж одно из двух. Или крестьянин страдает от косвенных налогов, или все покупные прелести цивилизации потребляет не тот крестьянин, который голодает. В действительности, крестьяне участвовали в потреблении этих продуктов и страдали от косвенных налогов. Но это не значит, что они не голодали.

Экономика Российской империи и многих других стран, движущихся по пути капиталистической модернизации, устроена не так, как описанный Мироновым человек. В этих странах голодные дети существуют рядом с роскошью и товарными излишками. Н. Г. Чернышевский мог убеждать своих современников, что нравственно здоровый человек не может наслаждаться обедом, когда рядом - голодные. Но проповедовать эти «провокационные идеи» ему позволяли недолго. Разгадка проблемы голодного экспорта (то есть ситуации, при которой в одном и том же государстве есть и голод, и экспорт продовольствия) не так сложна. Просто голодают одни, а спички и ситец покупают другие. А помещикам и вовсе ничто не мешает экспортировать хлеб и наслаждаться обедом - Чернышевского с его упреками уже убрали с глаз долой.

Цирель напоминает, что «на экспорт шла в основном пшеница, слишком дорогая для российской бедноты и специально производимая в количествах, превосходящих спрос на внутреннем рынке (в среднем экспортировалось от У₃ до У₂ ее чистого сбора)»⁹⁸. Однако экспортировалась не только пшеница. Давыдов считает, что против «голодного экспорта» свидетельствует тот факт, что «экспорт ржи стабильно снижался»⁹⁹

. Из приводимой ниже таблицы видно, что это стабильное снижение с уровня 6,4-8,1% от сбора до 2,7-5,6% произошло в

1906 г.¹⁰⁰, то есть, получается, - уже в результате революции 1905-

1907 гг. и ее последствий.

По данным Давыдова, экспорт пшеницы составлял в 1893-1898 гг. в среднем 32,7%, в 1899-1903 гг. - 21,7%, в 1904-1908 гг. - 24,2%; экспорт ячменя в те же периоды соответственно - 30,5; 25 и 32,4%. После революции 1905-1907 гг. население стало потреблять больше пшеницы, что свидетельствует о росте благосостояния. Но то - после революции, когда действительно произошел подъем уровня жизни -непродолжительный и неустойчивый.

Тем не менее, рожь сохраняла свою роль хлеба для народа. И это скажется в дни начала революции 1917 г. - мы еще будем иметь возможность вернуться к булкам и «черняшке» как фактору начала Февральской революции.

Поставщики хлеба на внешний и внутренний рынок различаются и географически. Основную часть вывозной пшеницы давали Новороссия и Предкавказье, «главными поставщиками пшеницы на внутренний рынок были Самарская и Саратовская губернии, а также Донская область»¹⁰¹. Однако после строительства железных дорог, если бы не поощрялся экспорт, новороссийский хлеб тоже мог направляться на спасение российских крестьян (в том числе и саратовских) от недоедания.

Давыдов в своих исследованиях показал, что в 12 случаях, большинство которых приходится на время неурожаев 1901,1908 и 1911 гг., вывоз зерна из губернии «превышает, иногда более чем вдвое (!), урожай данного года», что кажется ему надежным доказательством занижения данных об урожае¹⁰².