Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Если бы Катков вдумался в эту свою мысль, он сам изумился бы ей. Получается, что немецкие агенты пользовались огромным авторитетом на предприятиях. Во всяком случае, большим, чем члены революционных партий. Эти агенты прекрасно умели «глаголом жечь сердца людей», поднимать народ на восстание, зато потом как-то вдруг исчезли, вернув лидерство революционерам. По своей экзотичности эта версия сопоставима разве что с другой такой же - о том, что немецкий десант совершил Октябрьский переворот. Только десантников никто не заметил. И следов агентов, совершивших Февральскую революцию, не осталось даже в германских архивах. А там тщательно фиксировали попытки воздействовать на политическую ситуацию в России.

Этот ворох догадок выводят из двух фактов. Как-то Милюков вскользь высказал обывательское суждение о немецком следе в революции, о котором сам ничего не знал. Второй факт более сенсационен: немецкий коммерсант и социал-демократ, он же бывший русский революционер Александр Гельфанд (Парвус) предложил властям своей страны способствовать революции в России. Власти согласились. Помимо мелких подачек русским социал-демократам и сепаратистам, которые помогли им в выпуске небольших тиражей пропагандистской литературы, первым крупным делом Гельфанда на новом поприще стала попытка организовать революцию в России 22 января (то есть 9 января по старому стилю) 1916 года, на что Гельфанду вроде был выделен целый миллион марок³¹⁶

. Что же, Гельфанд отчитался, что отправил деньги в Петроград. Лучший способ отчетности. Тем более что стачки состоялись и не могли не состояться - ведь была очередная годовщина 9 января, и положение рабочих за время войны ухудшилось. Уместно напомнить, что стачки на Путиловском после начала войны возобновились уже в августе 1915-го, до всей этой затеи. Так что Гельфанд мог спокойно просто присвоить деньги.

Кстати, роль Гельфанда как раз была двойственной, германские чиновники ему не доверяли, полагая, что он может заботиться об интересах в большей степени мировой социал-демократии, чем Германской империи. Гельфанд, в частности, убеждал немецкие власти воздержаться от наступательных действий против России³¹⁷. По его мнению, «русский рынок и участие в индустриализации в России для нас важнее, чем любые территориальные приобретения»³¹⁸

.

Чтобы придать Гельфанду хоть какой-то вес в предыстории российской революции, его биографы высказывают гипотезу (но без доказательств) о связях его с социал-демократами-межрайонцами. Единственный аргумент, который приводится в пользу этой версии, - контакты Гельфанда с эмигрантами, которые позднее запишутся в межрайонцы (а не с теми межрайонцами, которые действовали в Петрограде)³¹⁹

. Важно и другое - роль межрайонцев была существенной в начале событий 23 февраля 1917 года, а не 22 января 1916-го, когда революцию планировал Гельфанд.

В любом случае, события февраля 1917 года явились для Гельфанда (равно как и для немецких властей) полнейшей неожиданностью.

Даже Катков понимал всю склизкость его немецкой версии, выстраивая ее с помощью словечек «как говорили» (кто?), «возможно», «по всей вероятности»... Но он уверен, что 23 февраля не обошлось без немцев. А как же. Ведь выступления начались с листовок социал-демократов-межрайонцев, в которых было написано «Долой войну!». Явная немецкая инструкция³²⁰

.

Катков забывал (или делал вид, что забывает), что лозунг «Долой войну!» был распространен среди левых социалистов (интернационалистов), и направлен он был против обоих воюющих блоков. Так что немцы дали бы другую инструкцию, если бы у них были рычаги влияния на забастовщиков и российских социал-демократов. Ведь даже Катков знал, что началось-то с межрайонцев. А они как раз стояли на интернационалистических позициях. Так что Катков безосновательно наводил белоэмигрантскую тень на революционный плетень.

Раз уж немцы не годятся в организаторы Февральской революции, можно примерить на эту роль англичан. Доказательства? Да тоже никаких. Один принцип «кому выгодно». Так они же не немцы - им вроде бы невыгодно. Из-за революции русский фронт под угрозой оказался. Однако нет пределов мифотворчеству. Вот публицист Н. Стариков целую книгу посвятил сложносочиненному доказыванию, что англичанам было выгодно поражение России в войне. «Именно наши «союзники» по Антанте убили Российскую империю. Первую скрипку в этом похоронном марше играла британская разведка...»³²¹ Очень, понимаете ли, боялись англичане, что Россия усилится после победы над Германией. Одна неувязка - Германию-то еще не победили. Даже США еще не вступили в войну против Германии. А вот англичане решили переиграть сами себя - обеспечивают немцам возможность выиграть войну, перебросив силы с восточного фронта на западный. В общем, хитро заверчено.