Великая тайна Фархелема

Но как раз в этот момент — на экране появился медленно проплывающий далеко внизу горный хребет. То ли он действительно был невысоким, то ли такое впечатление создавала оптика телекамеры — но, вопреки всем известным фактам казалось: дирижабль летел над этими горами на огромной высоте. Освещённая сторона склонов выглядела равномерно-коричневой, без малейшей примеси других оттенков; особенно же резкие в предзакатном свете тёмно-синие провалы теней — создавали непривычное, даже будто «инопланетное» впечатление. Странно было представить таким ландшафт родной планеты. (А качество изображения было уже заметно выше — хотя и тут из-за пересъёмки с телеэкрана оно казалось довольно грубо исчерченным поперечными полосами…) Затем вид горного хребта снова сменился видом какого-то из помещений дирижабля — где двое участников экспедиции за столом у иллюминатора (через который ничего видно не было, он казался сплошным белым кругом), рассматривали то ли карту, то ли кадры аэрофотосъёмки: изображение всё же было нечётким, чтобы различить такие подробности… В следующем кадре вновь появились горы, но теперь уже не сверху — вершины проплывали в иллюминаторе как-то вровень с дирижаблем. В кадре же, последовавшем за этим — уже возвышались над ним, камера была направлена из иллюминатора к вершинам заметно вверх. И тут (у Джантара вновь едва не вырвался вздох удивления) …были ледники, белыми полосами стекающие вниз по склонам!..

— Так и есть, — прошептал Донот. — Горы постепенно повышаются…

— И ледники! Тот самый кадр! Но неужели так и будет идти без звука… — начал Итагаро.

— … Третьи сутки дирижабль продолжал полёт на малой скорости в межгорной долине, продвигаясь вглубь Западного континента… — снова неожиданно заговорил дикторский голос.

— Вовремя я спросил… — удивлённо прошептал Итагаро.

Но следующий кадр вновь оказался беззвучным. В иллюминаторе внизу проплывала жёлто-оранжевая поверхность пустыни. Джантар вдруг подумал, что цвет её совсем не был искажён атмосферной дымкой — которая на большом расстоянии от поверхности неминуемо должна была внести избыток сине-зелёных тонов. Впрочем, могли быть разные объяснения: то ли воздух над пустыней Западного континента был столь прозрачен, то ли наоборот — содержал взвесь мелкой жёлто-оранжевой пыли, то ли дирижабль в момент этой съёмки летел совсем невысоко…

— … В пробах воздуха, которые исследовала Инал Юкар, — заговорил дикторский голос в следующем кадре, где было показано, как она это делает, — были обнаружены безъядерные организмы, встречающиеся на этих высотах в атмосфере по всей планете. Однако по данным дистанционных наблюдений поверхности грунта по-прежнему нельзя было сделать вывод о наличии в пустыне Западного континента какой-либо органической жизни, — пока диктор произносил эти слова, кадр сменился другим: на экране компьютера сдвигались, сливаясь воедино, какие-то квадратные изображения (должно быть, снимки одного и того же участка пустыни в разных спектральных диапазонах, или как-то по-разному обработанные на компьютере), и затем на получившемся суммарном изображении ещё что-то выделялось белыми и жёлтыми линиями; а потом, уже в следующем кадре, по другому экрану бежали какие-то кривые, и на координатных сетках выстраивались столбики диаграмм…

И вдруг…

Единый вздох вырвался у всех…

Такого, кажется, никто не мог ожидать — столь укоренилось в умах представление об абсолютном безводье внутреннего плато Западного континента, о самой сухой пустыне на планете, где миллионы лет не шёл дождь! И тут вдруг — экране, видимая через тот же иллюминатор дирижабля… по дну широкого ущелья, с ярусами террас прежних русел — змеилась чёрная лента реки! И этот кадр снова оказался беззвучным, не сопровождаясь дикторскими комментариями…

И здесь, в комнате, стояла тишина — никто не мог произнести ни слова. А река всё плыла и плыла внизу, под иллюминатором — в этом, ещё и так неожиданно долгом, кадре…