Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Что Молотов и Берия должны были делать, если бы они приняли такое решение? Вначале согласовать его со Сталиным. А затем – срочно звонить Щербакову, курировавшему в ЦК информацию: пусть сочиняет текст на заданную тему и организует передачу в эфир в первых же «Последних известиях» этого дня, то есть в 6.00. У него есть почти час, должен управиться. То, что Щербаков был найден, озадачен высшим руководством и включен в работу, известно из рассказа Н. Стора. Хотя, по размышлении, мне показалось, что в 6.30 решения о выступлении по радио руководителя страны в 12 часов дня еще быть не могло, поэтому, скорее всего, все, связанное с подготовкой Радиокомитета к выступлению по радио Молотова, было приписано позже, чтобы замаскировать истинную цель звонка Щербакова в Радиокомитет – снять сообщение о захвате власти Риббентропом из второго выпуска «Последних известий».

Ведь если это сообщение прошло в 6-часовом эфире Москвы, а ровно в 6.30 (в 5.30 по берлинскому времени) Геббельс начал зачитывать по берлинскому радио «Воззвание фюрера к германскому народу» о начале войны с СССР, то НКГБ немедленно доложил об этом Берии и Молотову. После чего, скорее всего, Молотов снова позвонил Щербакову, чтобы информацию о перевороте в Германии немедленно убрали из «Последних известий», а следовательно, поступило и соответствующее указание Щербакова Радиокомитету, после которого Н. Стор в 7.00 повторил текст «Последних известий», переданных в 6 часов, «выкинув из него сводку германского информбюро» (жаль только, что Бронтман не сообщил, просто ли выкинул или заменил какой-нибудь нейтральной по отношении к СССР информацией Германского информбюро[76]).

Значит, первые пять человек, вошедшие в этот роковой день в кабинет Сталина в 5.45, узнали о том, что это не конфликт, а война, по крайней мере, в 6 час 45 мин.

Директива же наркома № 2 была передана Военным Советам западных округов в 7 часов 15 мин., то есть ровно через полчаса после этого. Правда, возникает вопрос: как же это было осуществлено практически, если до 8 час. 30 мин. из кабинета никто не выходил. Вариантов два: либо пригласили Поскребышева, и он отправил эту секретную Директиву, либо Жуков продиктовал ее прямо из кабинета по ВЧ Ватутину в Генштаб, а тот обеспечил ее срочную отправку по округам. Однако, учитывая, что Н. Стор убрал из «Последних известий», начиная с 7.00, не вообще всю информацию германского агентства (что было бы логичным, раз Германия предательски напала на СССР), а какую-то конкретную информацию (вполне возможно, именно сообщение о перевороте в Берлине и захвате власти Риббентропом), заменив ее текущей немецкой военной сводкой, можно предположить, что до 12 часов дня Сталин еще надеялся услышать от Гитлера, что все происшедшее этим утром – недоразумение, локальный конфликт. Тогда непонятно, как могла до этого времени появиться Директива № 2 со словами «всеми силами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их». Возможно, Директива № 2 уже была написана, но до 12.00 не рассылалась. Кстати, внимательное изучение ее факсимиле показало, что время 7.15 проставлено на ней другим, более жирным карандашом – тем же, которым в адресе дописано: «Копия НарКом ВМ. Фл.», из чего можно предположить, что и то и другое появилось позже.

Небезынтересно отсутствие на этой директиве – самом важном оборонном документе страны за всю ее историю – правки и подписи Сталина, а также наркома обороны Тимошенко (из-за этого некоторые историки даже называют ее Директивой Генштаба Красной Армии, так как она подписана начальником Генштаба Жуковым, или Директивой Главного Военного Совета, поскольку под ней стоит и подпись члена Главного Военного Совета Маленкова).

Что означает отсутствие подписей предсовнаркома и наркома обороны? Тимошенко вполне мог отказаться подписывать такой невнятный и даже непрофессиональный документ, составленный под давлением непонятных для него политических мотивов Сталина. А вот чем можно объяснить отсутствие подписи Сталина – непонятно, скорее всего, тем, что его не было в Москве в этот день.

Но ведь и первый заместитель Председателя Совнаркома Молотов, объявивший вместо вождя по радио в 12.15 о нападении Германии, тоже почему-то не стал визировать этот документ, хотя по многолетней традиции члены Политбюро визировали все решения, даже самые пустяковые, относящиеся к обороне страны!

И вообще, хотелось бы узнать наконец, каким же официальным документом высшей власти СССР было принято в июне 1941 г. решение о начале войны с Германией, унесшей 27 миллионов жизней советских людей.

Секретное постановление Политбюро от 21 июня 1941 года