Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке

Есть еще один факт, который позволяет понять причину широко распространенного в публикациях о Якове Джугашвили мнения об очень сложных его отношениях с отцом. В 1937 г. в «Правде» был напечатан фотоснимок с подписью: «Тов. Сталин со своими детьми», на котором возле Сталина сидели только Вася и Светлана. Странно для фото, публикуемого в центральной газете, – этим Сталин как бы не признавал Якова родным сыном. Можно предположить, что вождь поступил так в полном соответствии с требованиями обеспечения секретности – если Яков был номенклатурным работником, фото которого не подлежало публикации, например, работал в НКВД, в военной разведке, на оборонном предприятии, во Внешторге или в другом подобном ведомстве.

Такое предположение позволяет по-иному взглянуть на факт поступления Якова по требованию отца в Артиллерийскую Академию им. Дзержинского. Вполне возможно, что к тому времени Яков мог уже занимать довольно высокий пост и отец готовил его к еще более высокой должности в наркомате обороны или в одном из наркоматов оборонной промышленности и т. п. Из чего может следовать, что рассказы о том, что Яков попал в плен в должности командира артиллерийской батареи и в звании старшего лейтенанта (изредка пишут – капитана,[84]

а Штрик-Штрик-фельдт во время первого допроса упорно называл его майором), – легенда, созданная для прикрытия его истинной должности, звания, даты и обстоятельств его пленения. На подобные мысли наводит и целый ряд других деталей: отсутствие групповых фото выпускников академии в 1941 г. (обычно они ежегодно делались в мае), противоречивость и невнятность сведений о Якове во все периоды его жизни. Например, почему-то нигде и никогда не указывалось, что он поступил в 1929 г. на рабфак при МИИТе (и даже два месяца жил в институтском общежитии, а потом вернулся в кремлевскую квартиру отца). Яков закончил его в 1930 г. и в том же году поступил в выделившийся из МИИТа Московский Электромеханический институт инженеров железнодорожного транспорта им. Дзержинского. Кажется весьма странным, даже невероятным, что в горячее предвоенное время, при острой нехватке в Красной Армии образованных кадров, человека с двумя высшими образованиями, в том числе с военным, члена партии, да еще и сына вождя, назначают лишь командиром батареи. На это должны были быть очень серьезные причины.

Подкрепляют это предположение весьма странные обстоятельства посмертного награждения Якова Джугашвили орденом Отечественной войны I степени «за мужество и стойкость, проявленные в боях с гитлеровскими захватчиками и в фашистских застенках».

Указ Президиума Верховного Совета об этом подписал 28 октября 1977 г. Л. И. Брежнев. Дело в том, что по необъясненным до сих пор причинам этот Указ был… секретным. Узнав о нем от грузинских товарищей, директор Музея МИИТа ветеран Великой Отечественной войны А. С. Володина, создавшая в музее стенд, посвященный выпускнику Я. И. Джугашвили, посоветовала его дочери Галине обратиться в Министерство обороны с просьбой передать ей на хранение орден отца. Через пять месяцев после обращения (1 февраля 1985 г.) орден Я. И. Джугашвили вместе с орденской книжкой (слово «посмертно» в ней отсутствовало) был ей вручен, но без копии Указа. Орден и орденскую книжку Галина Джугашвили передала в Музей МИИТа. Лишь через 10 лет после ряда обращений А. C. Володиной в Секретариат Президиума Верховного Совета, а затем Госдумы РФ она получила копию рассекреченного Указа № 6461-IX от 28 октября 1977 г. и выставила ее на стенде музея.

Перебрав все возможные объяснения столь странных обстоятельств, я пришел к выводу, что Указ о награждении был закрытым, поскольку Я. И. Джугашвили не сдался в плен, а оказался в плену по не зависящим от него причинам – возможно, выполняя секретное задание. И не в качестве старшего лейтенанта – ведь его воинское звание в Указе не названо.

Скрывался не столько факт пленения, сколько его обстоятельства