Великие судьбы русской поэзии: XIX век

Я помню чудное мгновенье:Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.В томленьях грусти безнадежной,В тревогах шумной суеты,

Звучал мне долго голос нежныйИ снились милые черты.Шли годы. Бурь порыв мятежныйРассеял прежние мечты,И я забыл твой голос нежный,Твои небесные черты.В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни моиБез божества, без вдохновенья,Без слёз, без жизни, без любви.Душе настало пробужденье:И вот опять явилась ты,Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.И сердце бьётся в упоенье,И для него воскресли вновьИ божество, и вдохновенье,И жизнь, и слёзы, и любовь.

В пору Михайловской ссылки Александру Сергеевичу приходит на ум издать свои стихи отдельной книгой. Для этого потребовалось вернуть когда-то проигранную в карты Всеволжскому тетрадку, где было собрано всё написанное до 1820 года. «Стихотворения» вышли 30 декабря 1825-го в Петербурге. Их издание осуществил друг поэта Плетнёв.

Вести о событиях, происходящих в России, приходили в Михайловское с большим опозданием. О декабрьском восстании Пушкин узнал только через месяц. Он и сам едва не угодил в этот котёл. Дело в том, что в начале декабря 1825 года поэт, наскучив глухоманью, решился на отчаянный шаг и, переодевшись мужиком, с фальшивым отпускным билетом на имя Алексея Хохлова, крепостного Осиповой, отправился было в Петербург.

Исполни Александр Сергеевич своё намерение, и прибыл бы туда к самой заварухе, и вышел бы с мятежниками на площадь. А там – картечь, аресты, расправа. Так оно и было бы, если бы Пушкин, по суеверию своему, не отменил поездку. Поп ему на выезде из деревни попался да заяц дорогу перебежал. Дурные приметы. Велел Александр Сергеевич сани домой поворотить, что его и спасло.

Следствие по делу декабристов, учинённое царём, показало, что для большинства из них источником свободомыслия послужили вольнолюбивые стихи Пушкина. Над Александром Сергеевичем нависла опасность. Умный Жуковский находит возможность (в условиях постоянно, а в эти дни так и с особой тщательностью, перлюстрируемой почты) сообщить поэту, что никакими серьезными материалами против него следствие не располагает: «Ты не в чём не замешан – это правда, но в бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои, это худой способ подружиться с правительством».

Понимая, что новых преследований не избежать, Пушкин ищет возможность уехать за границу. Поздней весной 1826-го он подаёт прошение о том, чтобы ему разрешили отправиться в Европу на лечение от аневризмы. К прошению прилагались свидетельство из Псковской врачебной управы о «повсеместном расширении крововозвратных жил на нижних конечностях» и подписка (по установленному недавно образцу) о непринадлежности к тайным обществам. Однако же власти разгадали нехитрый манёвр и, несмотря на хлопоты друзей поэта, дали согласие только на Псков, куда для проведения операции был командирован искусный хирург Мойер. Но Пушкин от его услуг отказался, тем самым полностью дезавуировав свои планы и еще более насторожив подозрительного царя.

1 июня 1826 года вышел манифест о приговоре по делу декабристов: пятеро – к четвертованию (а среди них Рылеев и Бестужев – приятели поэта), тридцать один – к отсечению головы (а среди них Пущин и Кюхельбекер – его ближайшие друзья). Одновременно с приговором был обнародован указ о замене четвертования – повешением, обезглавливания – вечной каторгой.

С того самого момента, когда стало известно о декабрьском мятеже на Сенатской площади, «свободы сеятель пустынный» Пушкин уже не сомневался в полезности своего труда. Однако, видя первые невеселые плоды его, не мог не задуматься. И не выходили из головы слова Жуковского – «в бумагах каждого действовавшего находятся стихи твои…» Для Александра Сергеевича становится насущнейшей необходимостью разобраться в общественном предназначении поэта и мере его ответственности за каждое своё слово. 24 июля Пушкин узнаёт о свершившейся казни, и его мысли приобретают законченный, по-библейски суровый характер.

ПРОРОК