Великий Бисмарк. Железом и кровью

1 июня Австрия вынесла вопрос о северных герцогствах на рассмотрение Германского союза, одновременно объявив о намерении созвать 11 июня гольштейнские сословия. В ответ прусская сторона немедленно объявила это нарушением Гаштейнской конвенции. 4 июня Бисмарк отправил прусским дипломатическим представителям при европейских дворах циркулярное письмо, в котором заявлял, «что мы можем усмотреть в действиях австрийского правительства лишь прямую провокацию и намерение оказать давление и начать войну» ^[300]

. Прусская армия приступила 9 июня к оккупации Гольштейна. Последняя прошла достаточно гладко, даже слишком гладко для Бисмарка, которому было выгодно кровопролитное столкновение. Мантойфель, располагавший примерно 12 тысячами солдат, позволил Габленцу с меньшими по численности австрийскими частями спокойно отойти на территорию Ганновера, чем вызвал нешуточный гнев главы правительства. 10 июня прусский министр-президент направил германским правительствам проект нового союзного договора, предусматривавшего созыв национального парламента, а заодно исключавшего Австрию из состава обновленного Германского союза. Подобную пощечину не смог бы вытерпеть и святой. 12 июня монархия Габсбургов разорвала дипломатические отношения с Пруссией. 14 июня Союзный сейм во Франкфурте принял в соответствии с австрийским предложением решение о мобилизации германской армии без прусского контингента. Бисмарк в ответ в тот же день охарактеризовал этот акт как грубейшее нарушение конституции, означающее фактическую ликвидацию Союза, и даже как объявление войны. Саксонии, Кургессену и Ганноверу 15 июня было в ультимативном порядке предложено примкнуть к Пруссии. После отказа всех трех государств прусские войска пришли в движение.

Вечером 14 июня Бисмарк пригласил к себе Мольтке и спросил его, возможно ли начать наступление уже через 2 дня. Шеф Генерального штаба ответил утвердительно.

16 июня с вторжения прусских войск в малые государства, примкнувшие к Австрии, начались военные операции.

17 июня бундестаг принял решение силой принудить пруссаков прекратить вторжение. Мало кто в Европе мог сделать точный прогноз, на какой срок затянется кампания и каков будет ее итог. Австрия вынуждена была вести войну на два фронта – против Пруссии на севере и против Италии на юге. Однако большинство средних германских государств поддержали монархию Габсбургов, так что прусская армия тоже вынуждена была считаться с наличием двух театров военных действий. План Мольтке заключался в том, чтобы направить основные силы против Австрии, оставив на других фронтах лишь слабые заслоны. Судьба войны, таким образом, решалась в Богемии.

Военные действия между Австрией и Пруссией начались 17 июня. А 22 июня Мольтке от имени короля приказал сконцентрированным на австрийской границе армиям начать вторжение в Богемию. В конце июня состоялись первые боевые столкновения, которые продемонстрировали полное превосходство прусской военной машины. Под их влиянием общественное мнение в Германии начало постепенно меняться. Берлинцы, изначально относившиеся к начавшейся кампании довольно холодно, вскоре уже искренне радовались успехам прусского оружия. Естественно, эта перемена шла на пользу Бисмарку.

Министр-президент отправился вместе с королем на театр боевых действий в последних числах июня. Судя по всему, в глубине души он был далек от спокойствия, осознавая весь масштаб риска, на который шел. Если бы Пруссия потерпела поражение, она оказалась бы отброшена назад на многие десятилетия, а глава ее правительства вошел бы в историю как безответственный авантюрист, азартный игрок, поставивший все на одну карту и проигравший. Как сложилась бы в этом случае его дальнейшая судьба? По некоторым свидетельствам, Бисмарк всерьез подумывал о том, чтобы в случае поражения свести счеты с жизнью. Английскому послу он сказал: «Борьба будет серьезной. Если нас разобьют, я не вернусь сюда. Я погибну в последней атаке. Можно умереть лишь однажды, и когда терпишь поражение, лучше умереть» ^[301]. Еще один любопытный эпизод – накануне похода он поручил Бляйхредеру снабдить его определенным количеством золотых монет разных стран. Собирался ли Бисмарк в случае неудачи бежать с поля боя и скрываться в эмиграции, как предполагает его биограф Х. фон Кроков? Вероятно, дело обстояло более прозаично – монеты нужны были главе правительства для того, чтобы иметь возможность при необходимости расплачиваться ими на занятой австрийской территории.