Великий Бисмарк. Железом и кровью

Единственным, кто старался держаться в тени, был сам Бисмарк; это оставляло ему открытым путь для отступления в том случае, если бы события приняли нежелательный оборот. По сегодняшний день среди историков нет единого мнения по поводу причин «военной тревоги» и намерений имперского канцлера. Как всегда, он не считал нужным посвящать в свои планы никого, даже ближайших соратников. По мнению одних исследователей, Бисмарк всерьез планировал начать новую войну с Францией, наголову разгромить ее и лишить статуса великой державы. Другие, наоборот, полагают, что кризис спровоцировали влиятельные представители генералитета, а глава правительства имел к нему лишь косвенное отношение. Наиболее достоверной представляется точка зрения, в соответствии с которой канцлер стремился провести нечто вроде «разведки боем», проверив, как другие державы Европы отнесутся к возможности новой войны с Францией, и при удобном случае нанеся последней серьезное дипломатическое поражение. Если бы усилиями Берлина удалось контролировать французское военное законодательство, это могло бы без всякой войны нанести огромный ущерб влиянию и авторитету Парижа на международной арене. В то же время «железный канцлер» оставлял себе возможность быстро и без потери престижа отступить в случае неудачи.

Что касается еще одного спорного вопроса – взаимодействия с Мольтке, – то здесь давние соперники, судя по всему, вели игру с заранее распределенными ролями. Как писал Э. Эйк, «разве кто-нибудь может поверить, что шеф генерального штаба пришел к английскому посланнику с такими известиями без ведома и одобрения канцлера? В привычки Мольтке не входило вмешательство в работу дипломатов. Так же, как он не терпел незваного вмешательства в свои военные дела, он сознательно избегал вмешательства в дела других»

^[550]. Это позволило Бисмарку впоследствии свалить всю вину за обострение кризиса на фельдмаршала, объявив его впоследствии во всеуслышанье «младенцем в политических вопросах».

К концу апреля, когда кризис достиг своего пика, стала вполне очевидна реакция на него других великих держав.

Французская дипломатия тоже не дремала, запросив помощи у Петербурга и Лондона. При этом ссылались французские дипломаты именно на слова Мольтке. Поскольку все немецкие заявления об «угрозе с запада» были явно надуманными, Франции удалось без труда склонить на свою сторону Россию и Англию, не желавших нового усиления Второго рейха. 9 мая британский посол в Германии официально заявил, что Лондон в высшей степени заинтересован в сохранении мира. С 10 по 13 мая император Александр II и Горчаков находились в Берлине, где еще раз подчеркнули свою позицию – мир должен быть сохранен. Бисмарку, таким образом, стали совершенно ясны пределы, до которых он мог рассчитывать на поддержку Петербурга.

По итогам встречи Горчаков разослал 13 мая циркулярную депешу, в которой сообщал, что царь покидает Берлин, полностью убежденный в том, что в германской столице все настроены на мирный лад. Депеша была явно рассчитана на то, чтобы представить российскую дипломатию в роли главного миротворца; во многом поэтому Горчакову приписывают слова, которых он на самом деле не говорил – «теперь мир обеспечен». Однако в любом случае жест российского канцлера вызвал у его германского коллеги вспышку ярости. Горчакова он характеризовал как «тщеславного, снедаемого честолюбием старика, который платит французским газетам за то, что они его хвалят»

^[551]. Отпечаток этой вспышки виден и на страницах мемуаров Бисмарка:

«Я резко упрекал князя Горчакова и говорил, что нельзя назвать поведение дружеским, если доверчивому и ничего не подозревающему другу внезапно вскочить на плечи и за его счет инсценировать там цирковое представление; подобные случаи между нами, руководящими министрами, вредят обеим монархиям и государствам. Если ему так уж важно, чтобы его похвалили в Париже, то ни к чему портить для этого наши отношения с Россией, я с удовольствием готов оказать ему содействие и отчеканить в Берлине пятифранковые монеты с надписью «Горчаков покровительствует Франции». Мы могли бы также устроить в германском посольстве в Париже спектакль и с той же надписью представить там перед французским обществом Горчакова в виде ангела-хранителя, в белом одеянии с крыльями, освещенного бенгальским огнем» ^[552]

.

На этом «военная тревога» была исчерпана. Кризис завершился не потому, что Бисмарк потерпел поражение; своей основной цели – выяснить реакцию великих держав на возможные агрессивные действия Германии – он достиг. Реакция эта оказалась сугубо негативной. Линия на ослабление Франции велась им с тех пор достаточно осторожно, на первое место вышли попытки договориться с западной соседкой, которые достигли своего апогея в начале 1880-х годов.