Великий Эллипс

— Проводишь меня, — деньги перешли из одних рук в другие.

Из открытого часмистрио долетал неприятный запах. Охристые балахоны зафыркали, заскулили и, щелкая зубами, неловко завозились под своими капюшонами. Заметив это, надсмотрщик нахмурился.

— Произошло маленькое недоразумение, — Торвид достал из портмоне несколько банкнот, — это за убытки.

Надсмотрщик взял деньги, пересчитал их, передернул плечами и кивнул.

— Пойдемте, сюда.

Они пошли по узкой тропинке, тянущейся вверх по склону утеса. За спиной послышался нечеловечески скорбный вой четверки в балахонах.

Подъем прошел в молчании и без происшествий. Монгрел ждал, как и было сказано, у поваленной сосны. Его сопровождали трое заросших сотоварищей с ястребиными носами, на головах у них были намотаны национальные шарфы в виде тюрбанов, за спинами висели карабины. Неподалеку паслась четверка низкорослых косматых лошадей местной породы.

Торвид сделал повелительный жест, и его спутник остановился. Дальше грандлендлорд пошел один, Монгрел двинулся ему навстречу. Что-то в почти надменном поведении известного своим бесстрашием бандита заставило грандлендлорда достать свой платиновый портсигар, открыть его и с выдавленной через силу любезностью протянуть сигареты Монгрелу.

— Кури, — просто предложил он.

Взяв черную сигарету, Монгрел склонил голову, но в этом наклоне не чувствовалось и намека на услужливость. Они оба закурили и молча выдохнули дым в воздух.

— Ты примешь поручение? — наконец спросил Торвид по-вонарски.

Монгрел сощурил пронзительные глаза и глубокомысленно выдохнул целое облако серого дыма.

— Приму, — выдержав длинную паузу, ответил он. Торвид протянул пачку новых рекко, и тот не пересчитывая сунул ее в карман. Последовал немногословный разговор, в котором мелькали фразы: «траворнские близнецы», «Навойское ущелье» и «Иин Джассиин».

Разговор закончился, мужчины обменялись рукопожатиями, Торвид вернулся к надсмотрщику, и по узкой тропинке они направились обратно к часмистрио, где ждали безликие «капюшоны».

По мере приближения Торвид начал чувствовать на себе неодобрительные взгляды красных глаз и уловил недовольный ропот и ворчанье, но он не придал значения такой наглости. Когда он вошел внутрь кабины из стекла и стали, то заметил, что мертвое тело за время их отсутствия успели убрать. Внутри пахло лавандовым одеколоном, вероятно, чтобы перебить более неприятные запахи. Неоткупоренная бутылка шампанского стояла в серебряном ведерке на низком столике, но больше не было прислуги, чтобы наполнить для него бокал. Очевидно, ему предназначено проделать обратный путь одному, но это его вполне устраивало, поскольку Торвид предпочитал полное одиночество, лишь бы не раздражаться на угрюмую и неловкую прислугу.

Зульский надсмотрщик выпустил сигнальную ракету, которую должны были заметить на противоположной стороне Узикской расселины. Буквально через пару минут обвисшие линии проводов натянулись, и кабина начала свое медленное движение по тросу в направлении Фижи.

Торвид медленно тянул шампанское и размышлял. Он остался доволен встречей с Монгрелом и был уверен, что бандит выполнит его задание. Так что теперь дорога к победе перед его племянником расчищена, триумф Сторнзофа — обеспечен, день не прошел даром, хотя, — черные брови грандлендлорда собрались у переносицы, — хотя особой надобности в его личном вмешательстве не было. Каслер должен был сделать все без посторонней помощи, если бы ему не мешал абсурдный и давно устаревший кодекс чести — несомненно, результат очень своеобразного воспитания, который делает его уязвимым и даже заставляет идти на поводу у своих слабостей. Временами становилось ясно, что молодой Сторнзоф слишком близко к сердцу принимает всякую чушь, которая не касается его долга ни перед императором, ни перед его собственной семьей. И коль уж он так делает, то он не заслуживает чести носить свою фамилию.

Слабый, задумчивый мечтатель — разве таким должен быть представитель Дома Сторнзоф?

Конечно, нет. Впрочем, военные триумфы главнокомандующего доказывают обратное. У него благороднейшая кровь, и тот урон, который нанесло ему воспитание, — лишь незначительное неудобство.

Шампанское — отвратительное, решил про себя Торвид, кроме того, все отравлял едкий запах лаванды. Путешествие в часмистрио — удовольствие для скота и зулийцев.

Ну ничего, еще пара часов страданий, и он будет в Фижи, где уже забронирован номер в лучшей, то есть в более или менее терпимой, гостинице. К тому же он заблаговременно заказал билет на «Солитер», уходящий на восток. И завтра, когда солнце еще не успеет подняться над горизонтом, он будет уже в открытом море, по дороге в земной рай — Юмо Таун.