Великий Эллипс

Проводник и Монгрел перекинулись несколькими словами на своем наречии, из которых траворнцы ничего не поняли. Проводник, похоже, пытался его в чем-то убедить. Монгрел передернул плечами и ответил ему что-то резкое. Проводник кивнул, уступая с сожалением, после чего Монгрел подал знак, и пара его ребят приблизилась и взяла поводья верблюдов Фестинетти.

— Что ты делаешь, парень? — возмутился Трефиан Фестинетти.

— Какой-то местный обычай? — спросил его брат. Ответа не последовало.

Монгрел поднял руку, и всадники поскакали вперед по дороге, таща обоих Фестинетти за собой. Поток тревожных вопросов остался без ответа.

Часа два банда скакала без остановки по вьющемуся горному серпантину Навойского ущелья. Наконец они остановились, чтобы напоить лошадей. Трефиан и Стециан сползли со спин верблюдов, слабо стеная. Один из зулийцев, оказавшийся рядом, тут же был атакован близнецами.

— Послушай, ты, я не понимаю, вы что, не собираетесь нам сказать… — начал Трефиан.

— Вы должны знать, что мы необычайно ценим ваше внимание к нам, но нам бы очень хотелось бы знать… — вторил своему брату Стециан.

Зулиец рявкнул что-то непонятное и отвернулся.

— Что за странные манеры у этих людей, — пробурчал Трефиан.

— Я не думаю, что он понял нас, Треф. Как показывает практика, эти зулийцы не знакомы с цивилизацией.

— Может, нам хоть с тем повезет… — Стециан посмотрел на того, кого имел в виду Трефиан.

Монгрел стоял неподалеку, опершись о скалу и устремив взор за горизонт. Близнецы поспешили к нему.

— Господин… э-э… Монгрел, вы говорите по-вонарски?

Монгрел небрежно повернул голову в их сторону, выдержал паузу и хмыкнул:

— Ну.

— О, великолепно. Может быть, вы будете так любезны сказать нам, что вообще-то происходит? Это все, конечно, потрясающе забавно, но, честно говоря, мы с братом участвуем в Великом Эллипсе, если вы не знаете, это…

— Знаю я про Великий Эллипс, — произнес Монгрел.

— Отлично. Тогда вы, конечно, понимаете, что — хотя это все невыразимо — но мой брат и я — правда должны продолжать свой путь. Нам надо…

— Ну.

Что-то в совершенно спокойном тоне Монгрела заставило близнецов обменяться растерянными взглядами, и Стециан нерешительно произнес:

— Нам нужно…

— В Иин Джассиин. — договорил Монгрел.

Путешествие продолжилось, последовало еще два часа езды по дикой местности, по каким-то невероятно узким и каменистым тропкам. Наконец они добрались до очень крутого подъема на небольшое плато, окруженное стеной красноватого камня. Монгрел и его подручные поехали вверх по тропинке к огромной железной решетке, закрывающей проход. Часовые сразу же подняли решетку, и отряд въехал во внутренний двор красной каменной крепости, с дюжиной витых башенок и плоскими железными крышами. Каждая башенка была украшена железным шестом с человеческим черепом.

— Где это мы? — спросил Трефиан Фестинетти. Ему никто не ответил.

Всадники остановились. Им навстречу из крепости вышел невероятно высокий и крепкий зулиец с абсолютно лысым блестящим черепом. Монгрел о чем-то тихо с ним пошептался, в заключение лысый наградил его дружеским тычком, и поводья верблюдов Фестинетти перекочевали в его огромные ручищи.

Монгрел и его ватага галопом унеслись прочь. Близнецы и хозяин какое-то время молча рассматривали друг друга. Зулиец что-то залаял на своем языке, и верблюды послушно опустились на колени.

— Слезайте, — приказал лысый по-вонарски. Близнецы послушно, как и верблюды, исполнили приказание.

— Вы приехали, — оповестил лысый.

К Трефиану Фестинетти первым вернулся рассудок, и он спросил:

— Кто вы?

— Я — Илчи. Я служу, — сообщил им лысый.

— Служите чему? Служите кому?

— Моему господину. Хозяину этих мест и всей земли, что вокруг.

— А ваш хозяин…

— Иин Джассиин.

Илчи повел их в крепость, они шли по мрачным, гулким коридорам, мимо ниш со старинными доспехами, мимо стены с коллекцией ужасающего вида мечей, пик и боевых дротиков, миновали залы, увешанные потертыми гобеленами таких дремучих времен, что и представить нельзя, и наконец прошли сквозь огромную двойную дверь и словно попали в потусторонний мир.

Близнецы удивленно оглядывались по сторонам. Они стояли в просторном помещении со сводчатым потолком, с колышущимися шелковыми портьерами сиреневого цвета, с хрустальными люстрами под розовыми абажурами. Сильно пахло духами, а высокие мраморные статуи богов и атлетов кто-то разрисовал как живых людей. Воздух был теплый и влажный. Сладко лилась убаюкивающая музыка, трепетная, как лепестки цветов, и запах фиалок окутывал зал нежной пеленой.