Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

…Кстати, если верить пропатрициански настроенной римской исторической традиции (в частности Полибию), то именно в бою при Ломелло 16/17-летний Публий совершил геройский поступок, спас от неминуемой гибели своего тяжелораненого отца-консула Публия Корнелия Сципиона-Старшего. Мы уже подробно говорили об этом выше, осталось лишь расставить точки над «i». Как известно, по римским законам, тот, кто спас на поле боя римского гражданина, удостаивался самой большой чести, о которой только мог мечтать римлянин. Его увенчивали дубовым венком, высшей наградой римского воина. Где бы ни появлялся человек в таком венке, перед ним почтительно вставали знатнейшие сенаторы. Ему предоставлены были первые места на всех зрелищах. Он свободен был от общественных повинностей, и его окружало всеобщее благоговейное уважение. Спасенному полагалось всю жизнь чтить своего спасителя как отца и обязательно угождать ему во всем, как родителю. (В случае с нашим героем ситуация могла быть весьма двусмысленной:

сын спас

отца и тому полагалось почитать своего

спасителя-сына как…

отца?!) Многие стремились к подобной чести, но не многие ее получали. Нужно было, чтобы спасенный объявил тебя своим спасителем. Консул Сципион действительно публично объявил сына своим спасителем и посулил ему полагающийся венок. Но затем случилось нечто труднообъяснимое: Сципион-Младший демонстративно отказался от… престижнейшей воинской награды из рук своего отца-консула. Мало кто тогда мог найти разумное объяснение столь нелепому с точки зрения здравомыслия поступку. Именно тогда и пошла гулять молва следующего характера: от смертельной опасности консула геройски спас его… раб-лигуриец, а его, естественно, никак нельзя было наградить дубовым венком! Считается, что ее распространению способствовали враждебно настроенные к семейству Сципионов римские хронисты (Целий Антипатр и Фабий Пиктор). Сципион-Младший не стал опровергать эти слухи и тем самым дал историкам пищу для вековых размышлений: «Где зарыта правда»?! Не будем «изобретать велосипед» и мы: должна же оставаться в истории хоть какая-то неразгаданная тайна, не так ли?