Великий князь Юрий Всеволодович

…Той же зимой, 3 февраля, на память святого Симеона, во вторник, за неделю до мясопуста[167], подошли татары к Владимиру. Владимирцы затворились в граде — Всеволод и Мстислав, а воевода Пётр Ослядюкович…

Приехали татары к Золотым воротам, ведя с собою Владимира Юрьевича, брата Всеволодова и Мстиславова. И начали спрашивать татары великого князя Юрия: есть ли в городе? Владимирцы пустили по стреле в татар, и татары также пустили по стреле по Золотым воротам. И потом сказали татары владимирцам:

— Не стреляйте!

Они же перестали. И подъехали [татары] к Золотым воротам и начали говорить:

— Узнаёте ли княжича вашего Владимира?

Ибо был тот скорбен лицом[168]

.

Всеволод же и Мстислав стояли на Золотых воротах и узнали брата своего Владимира. О, горестное зрелище и слёз достойное: Всеволод и Мстислав с дружиною своею и все горожане плакали, видя Владимира!

А татары, отойдя от Золотых ворот и объехав весь город, встали станом перед Золотыми воротами: насколько можно видеть, бесчисленное множество воинов вокруг всего града. Всеволод же и Мстислав сжалились о брате своём Владимире и сказали дружине своей и Петру воеводе:

— Братия! Лучше нам умереть пред Золотыми воротами за Святую Богородицу и за православную веру христианскую!

И не дал им волю их створить Пётр Ослядюкович. И сказали оба князя:

— Это всё навёл на нас Бог за грехи наши!

…Великое зло сотворилось в земле Суздальской — такого зла не было от крещения, какое ныне случилось…

(27. Стб. 461–462)

Монголы превосходно владели всеми приёмами психологической войны. И вид истерзанного князя Владимира — того самого, чью свадьбу всего год назад отпраздновали в городе, и бесчисленное множество врагов, уверенных в своей победе и по-хозяйски распоряжающихся в пригородах столицы, и толпы пленных, истязаемых злыми завоевателями, и горящие посады и сёла — всё это действовало на осаждённых самым угнетающим образом. «Где суть князья рязанские [и] вашего града и князь ваш великий Юрий? — такие слова татар, обращённые к осаждённым, приводит другой, южнорусский летописец. — Не рука ли наша схватила их и смерти предала?» (28. Стб. 779). И хотя Юрий был ещё жив и собирал силы для войны с захватчиками, жители его собственного города всё больше теряли веру в возможность сопротивляться грозному врагу. В неведомых завоевателях русские люди увидели неотвратимый бич Божий, Божие наказание, противостоять которому не в человеческих силах. Это настроение явственно звучит в рассказе о взятии и разорении Владимира, да и во всём повествовании о Батыевом нашествии на Русь.

Пока основные силы монголов готовились к взятию Владимира, их отряды рассыпались по соседним городам и весям Владимирской земли. Русская летопись рассказывает о судьбе Суздаля — второго по значению города во владениях Юрия Всеволодовича. Его осада не слишком затянулась — город был взят 5 февраля, ещё до начала штурма Владимира[169].