Великий посланник

Разговор с митрополитом не продлился долго и был… скучным, что ли? Ненавязчивые попытки выведать, за каким хреном меня послали, несколько вопросов о Фебусе и обо мне лично – вот, пожалуй, и все. Создалось такое впечатление, что меня пригласили на смотрины для кого-то. Того, кто шебуршал за стенкой.

После того как разговор исчерпал сам себя, я взял у диакона шкатулку и положил на стол перед митрополитом.

– Отче, прошу, примите мой скромный дар… – открыл ее и достал переплетенный в кожу толстый фолиант со страницами из пергаментных листов.

В свое время это древнее рукописное Евангелие на греческом языке подарили мне мои левантийские партнеры по торговле. А когда пришло время отправляться на Русь, я вспомнил о подарке и решил передарить – по ситуации – кому понадобится по ходу дела. Надеюсь, старикан оценит. Подарок-то шикарный.

Оценил. У митрополита даже руки дрожали, когда он перелистывал страницы. А потом… Потом случился совершеннейший афронт…

Тот самый гобелен, из-за которого слышались звуки, с легким шелестом спал со стены, а за ним, в проеме, ведущем в смежную комнату, обнаружилась полноватая круглолицая дама в парче и соболях. Молодая, миловидная, эдак лет двадцати с хвостиком. За ней маячили еще парочка женщин, видом попроще.

Геронтий страшно побледнел и часто задышал. Мне показалось, еще чуть-чуть, и его хватит кондрашка.

Секретарь не растерялся и невозмутимо заступил собой нежданную гостью.

А она как ни в чем не бывало неспешно развернулась и удалилась.

В келье воцарилась мертвая тишина.

– Кхх… – Митрополит гулко прокашлялся. – Сие недоразумение…

– Вы о чем, отче? – Я сделал вид, что ничего не видел. – Увы, не понимаю.

– Сын… – Старик запнулся. – Сын мой…

– С момента начала нашей беседы ничего особенного не произошло. Ровным счетом ничего, кроме самой беседы, – твердо отчеканил я.

Больше мы к этому вопросу не возвращались. Разговор ожидаемо скомкался, после чего я откланялся и свалил домой на том же возке. А по пути нещадно ломал себе голову над тем, кто это могла быть.

Явно родовитая боярыня, очень влиятельное лицо в государстве, если Геронтий позволил ей подсматривать и подслушивать. И кто тогда? Неужто сама Софья? Вряд ли, эта слишком молода. Ептыть… А если Елена Стефановна, прозванная Волошанкой? А что, вполне может быть. Ее муж, Иван Молодой, официальный наследник престола и числится соправителем Ивана. А она соответственно – второй дамой всея Руси и готовится стать первой. Такое вполне может вскружить голову. Вот митрополит и пошел на поводу, тем более что он ей сочувствует в ереси. Вроде бы. Н-да…

Ладно, если это все-таки она, то как я могу использовать сей факт? Иван явно не обрадуется, если узнает, что Ленка навела позору на княжескую фамилию. А на расправу он крут. Может и в монастырь заточить. Как сделал это с ней лет так через двадцать, но уже по другой причине.

В общем, буду действовать по ситуации. Не каждый день такие козыри выпадают.

Дома, то есть в резиденции, меня уже ждал Курицын. С толпой неких сомнительных личностей, один из которых щеголял свежим фингалом под глазом.

– Княже… – с поклоном сообщил он мне, – прием состоится на днях. А пока, по нашему обычаю, надобно описать дары.

Персонаж с подбитым оком отчаянно закивал.

Мне очень захотелось его послать. Мля… Так и вспоминается русская же пословица про коня, подарки и зубы.

Но в очередной раз сдержался. Познаю азы дипломатии, едрена вошь. Но не преминул съязвить:

– Описывайте. Я отдам приказ моему эконому. И не дай бог, что пропадет. Лично уши обрежу.

К удивлению, русичи даже и не подумали оскорбиться. Н-да…

Переписке даров нашлось более-менее логичное объяснение. Как выяснилось, подарки представлять будем не мы, а сотрудники службы великокняжеского протокола. Причем согласно заранее составленному списку и в строго определенной последовательности. Соответственно, им надо знать в подробностях, что дарят.

Почему бы и нет, пусть их.

Остаток дня я провел, обсуждая с Курицыным как раз эти особенности великокняжеского протокола. А когда он наконец убрался, я вздохнул с облегчением, принял с ближниками по паре бокалов вина и отправился спать.

Глава 14

– Все, сир, он отошел… – Август обтер руки тряпкой и встал.

На полу кухни остался лежать дружинник Ханс Добряк, фламандец из Гента. Лицо парня исказилось в страшной посмертной гримасе, глаза остекленели и вылезли из глазниц, а на губах запеклась розовая пена.

Утро началось с очередных неприятностей. Один из очередных помощников Себастьяна по кухне, пользуясь случаем, потянул со стола крынку топленого молока, тайком выхлебал ее, после чего в течение пятнадцати минут скончался. В страшных мучениях. Парня в буквальном смысле вывернуло наизнанку.

– Яд?

– Да. – Медикус согласно качнул головой. – Скорее всего, в его состав входил мышьяк. Все симптомы говорят именно об этом.

– Дьявол! – Я со злостью пнул табурет. – Когда доставили эту партию продуктов?

– Вчера, сир… – Бледный как смерть Себастьян сорвал с себя колпак и упал на колени. – Вчера вечером, сир. Я только собирался пустить их в дело. Господи…