Великий сеятель: Николай Вавилов. Страницы жизни ученого

Тут прослеживались влияния на протяжении тысячелетий многих культур Средиземноморья: римской, сирийской, арабской, даже египетской. И это было особенно важно и интересно для понимания истории развития земледелия всей Европы.

Вот где пригодились широта и богатство знаний Вавилова, его умение диалектически разобраться во всей этой сложности. А он был в расцвете сил, своей гениальности и с увлечением занимался исследованиями.

Причем открывались совершенно неожиданные связи. Полбу в Астурии убирали, обламывая колосья забавными деревянными палочками. Никогда Вавилов не видел ничего подобного. Каково же было его изумление, когда через несколько лет он узнал, что точно такими же примитивными орудиями пользуются, оказывается, в одном из селений в горах Западной Грузии!

Лишь одно, пожалуй, было схожим не только в разных провинциях, но и всюду, где побывал Вавилов: крестьянские жилища. Было просто удивительно, до чего они в разных странах походили друг на друга! Ничего лишнего, ненужного, путающегося под ногами. Они пленяли аскетической простотой и тщательно продуманной целесообразностью. Это объединяло крестьянские дома всюду — и в горах Памира, и в Дании, и в Испании.

Здесь Николая Ивановича всегда встречали приветливо. С обитателями этих незатейливых хижин он быстро находил общий язык.

Если бы не шпики! Они все время вертелись рядом, нахально подходили совсем близко, стараясь подслушать разговор. Пытались даже все записывать в новенькие блокноты. И без того запуганные крестьяне, конечно, сразу замолкали, поспешно уходили, прятались в свои хижины, как улитки в раковину. Вот тут Николай Иванович уже не мог не замечать шпиков и приходил в ярость.

Конечно, он уделил много внимания и древней культуре страны, испанскому искусству. Каждый свободный час в Мадриде проводил в музее Прадо, наслаждаясь картинами Веласкеса, Мурильо, Гойи, Тициана. Или просто бродил по улочкам города, любуясь памятниками и старинными домами. Мадрид тоже был огромным музеем под открытым небом. И даже шпики, неизменно маячившие в отдалении, начинали казаться неотъемлемой принадлежностью великого города — как и памятники Дон Кихоту и Колумбу.

Посетил Николай Иванович и Эскуриал — не то дворец, не то крепость, воздвигнутый по приказу Филиппа II в угрюмых отрогах Сьерры де Гвадеррамы. Побывал он и в Толедо, где оставили памятники своей культуры и финикияне, и римляне, и вестготы, и мавры, осмотрел Гранаду со сказочной Альгамброй, похожей на кружева из камня. С разных точек фотографировал прославленную мечеть в Кордове, словно парящую в воздухе… И почти на всех снимках оказывался хоть один из шпиков…

Николай Иванович ползком пробирался в Альтамирскую пещеру, где сохранились удивительные по выразительности и экспрессии рисунки первобытных людей.

И за ним, пыхтя и чертыхаясь, полз один из шпиков, пока второй караулил у входа, как бы не улизнул из-под наблюдения хитрый «красный агент», ловко притворяющийся не только ученым, нои любознательным туристом…

Неужели теперь удастся избавиться от их назойливого преследования?! Это было бы прекрасно. Никто не станет ему больше мешать. Да еще и с гостиницами забот не будет, с билетами на поезда…

— …Очень заманчивое предложение! — повторил Николай Иванович. — Пожалуйста, не смущайтесь, дорогой профессор. И скажите им, что я готов заключить джентльменское соглашение. На что не пойдешь ради науки?

Забот у Николая Ивановича стало меньше, и он мог теперь больше времени проводить в полях. А самое главное, перестали маячить за спиной и отпугивать крестьян занудные, мрачные тени.

Обе стороны аккуратно соблюдали забавное «джентльмене ое соглашение». Однако вскоре Николаю Ивановичу все же пришлось вернуться к прежней поднадзорной жизни.

Хотя шпиков теперь он почти не видел, все равно их присутствие было весьма ощутимым. Обнаглев, они стали снимать для него — и для себя, разумеется — номера в самых дорогих гостиницах, а Вавилов не любил транжирить народные деньги. После нескольких предупреждений, которым обнаглевшие шпики не вняли, «джентльменское соглашение» с ними пришлось, к сожалению, расторгнуть. Шпики замаячили вокруг снова. Но все равно они не могли заслонить от Вавилова подлинной Испании.

Настал день, когда мрачные усатые пограничники в последний раз недоверчиво проверили его документы, перерыли напоследок все вещи, и он, помахав шляпой двум дежурным примелькавшимся унылым субъектам, лениво делавшим вид, будто они забрели на пристань совершенно случайно, отправился домой, в Ленинград.

И здесь, к своему удивлению, вдруг обнаружил ожидавшую его посылку из Испании — огромный ящик с образцами полбы. Каждый образец снабжен аккуратной этикеткой с указанием, где именно и когда он был взят. Тут же приложена карта, на ней пунктуально помечены все места сборов.