Великий уравнитель

Предполагается, что после распада государства на сокращение неравенства в Сомали повлияли два фактора: 1) исчезновение относительно сконцентрированного национального богатства и объединенной власти элиты, получавшей большую выгоду от извлечения ренты, и 2) прекращение политики систематической дискриминации сельского большинства в пользу городских коммерсантов и чиновников. Если судить по небольшому числу доступных данных, то они согласуются с таким предположением. Коэффициент Джини дохода для Сомали в 1997 году составлял 0,4, что ниже показателей соседних стран (0,47) и Восточной Африки в целом (0,45) на тот момент. Всемирная база неравенства доходов (SWIID) отмечает падение неравенства дохода в Сомали в начале 2000-х, хотя погрешность и неопределенность этих данных очень высоки. Трудно судить, насколько в настоящее время достоверен коэффициент Джини 0,43–0,46 для Сомалиленда, в котором признаки центрального правительства сильнее, чем для Сомали 1997 года. Принимая во внимание характер данных, мы можем утверждать, что относительное улучшение других показателей благосостояния обязано падению клептократического и жестокого государственного режима: в Сомали Барре правительство и в самом деле было проблемой, а не решением. Что касается выравнивания посредством распада государства, то это более неопределенный вопрос. Но даже в таком случае пример Сомали предоставляет хотя бы какую-то степень поддержки общего аргумента, обсуждаемого в данной главе[387].

Все хищнические государства одинаковы; каждое при распаде выравнивает по-своему…

Пример такой страны, как Сомали при правлении Барре, представляет собой общий интерес, просто потому что хищнические государства, или «государства-вампиры» развивающегося мира, имеют больше общего с досовременными традициями государственного управления, сочетающими высокий уровень агрессивного присваивания с низким уровнем предоставления общественных услуг, по сравнению с современными западными обществами. При этом следует иметь в виду несколько оговорок. В досовременных государствах, как правило, не наблюдалось той степени вмешательства, которую предполагает «научный социализм», а это ограничивало вред, который они могли причинить своим жителям. Также следует уточнить мое толстовское определение досовременных государств, поскольку известно, что в них наблюдалось сильное разнообразие качества и количества предоставляемых общественных услуг. Не существует никакого подходящего под все случаи шаблона. Тем не менее легко понять, почему распад более алчных и ненасытных государств улучшает качество жизни в целом и уменьшает неравенство в частности – независимо от того, сколько их жителей предпочли бы иметь отвратительное правительство, чем не иметь вообще никакого. Одна экономическая модель предполагает, что ничем не сдерживаемое хищническое государство для качества жизни может оказаться вреднее анархии[388]

.

В некоторых случаях распад влияет на неравенство тем, что ухудшает качество жизни всех, но богачи при этом страдают сильнее. Возможно, к такому результату приводит значительное сокращение сложности общественных отношений, как это было в раннем бронзовом веке в Древней Греции, в позднем классическом периоде майя на Юкатане или в бассейне озера Титикака после упадка Тиуанако. В других контекстах, в которых распад ограничивался более узкой политической сферой, как в недавнее время в Сомали, выравнивание не обязательно сопровождалось общим ухудшением качества жизни, но могло достигаться благодаря тому, что затрагивало тех, кто находился на самой вершине. Одна из широко варьируемых переменных при таком выравнивании – это безопасность; последствия распада государства могли быть разными в зависимости от того, подвергалось ли население в целом опасности внешней агрессии (в качестве примера можно привести нападение степных кочевников на оседлых земледельцев), или же распад происходил в более благоприятных условиях. Но хотя степень выравнивания при этом варьировала, общий исход был схожим: сокращение разрыва в доходах и богатстве, вызванное насильственным уничтожением государственной иерархии и институтов присвоения. Распад государств и гибель цивилизаций – это третий и наиболее древний всадник апокалипсиса в глобальной истории выравнивания: тот всадник, который растаптывает неравенство, круша жизни всех вокруг.

Часть V

Чума

Глава 10

Черная смерть

Четвертый всадник: микробы, Мальтус и рынки