Великое Предательство. Казачество во Второй мировой войне

Если он, считая себя равным по положению, полагает нас равными, то хотя бы считался со мной, как с гостем. Поднявшись к нему в кабинет, я, подходя к нему, сказал: «Представляюсь по случаю приезда». Он или не понял в чем дело, или показал вид, что не понимает.

… У Доманова мне представился полковник Балабин из эмигрантов, предназначенный на должность командира 1-го Донского полка. В этот же вечер я виделся и говорил с редактором газеты «Казачья земля» и начальником пропагандного отдела подъесаулом Болдыревым. Газета его гораздо лучше, чем была при Донскове.

Полковник Тарасенко мне сообщил, что приказом генерала Краснова помощником Походного атамана назначен донец полковник Силкин, с оставлением командиром бригады.

… Перед отъездом из Джемоны я говорил по этому вопросу с Домановым. Он сказал, что взгляды Вертепова (терца. — П. С.)

не подходят, а потому он сделал представление на Силкина, указав на «но» — что он донец, а на это Краснов ответил: «раз нет достойных кубанцев и терцев, то надо назначать донца». Пикантная картина.

Так как 27 сентября Праздник Воздвижение честного, животворящего креста Господня, то 26-го была всенощная с миропомазанием.

В гимнастическом зале какого-то городского здания поставлен хороший деревянный иконостас, на стенах несколько икон. Служили три священника, служили благолепно, только для глаза моего несколько непривычно видеть священников безбородыми и с короткими волосами. Хорошо пел хор из казаков и казачек, находящихся в Джемоне.

… Узнал, что недавно перешло к бандитам 60 донцов с двумя женщинами под командой сотника Черячукина. Это случилось 12 сентября.

…27 сентября, с утра, посетил помещение штаба Походного атамана, караульное помещение, арестованных. Их человек 20–25, вместе офицеры и казаки, подследственные и дисциплинарно арестованные, и даже итальянцы. Указал на этот беспорядок следственным властям.

Около половины первого вместе с Походным атаманом поехал в расположение кубанцев. По дороге остановился в расположении донцов, построившихся несколькими группами, сказал им несколько слов.

Все донские и кубанские, а также иногородние семейства расположены в селении Озопо (в трех-четырех верстах юго-западнее Джемоны). Живут под открытым небом, рядами, в своих повозках или под ними. Над повозками, кто как мог, устроили покрытия из материи, кож, досок, железа. Здесь и мужчины, и женщины, и дети. Здесь же строевые казаки 3-го Кубанского полка. Надо удивляться, как безропотно люди переносят такую жизнь. Два дня тому назад ночью шел дождь, и все промокли буквально до костей.

Лукьяненко (отдельский Кубанский атаман в Казачьем Стане. — П. С.) с семьей живет здесь же, в каком-то примитивном курене, покрытом гофрированным железом.

Для моей встречи были выстроены казаки 3-го полка и все семьи. Встретили с музыкой, хлебом-солью. Я обошел строй, здороваясь с каждой сотней и станицей, потом все собрались вокруг меня и я обратился к ним со словом. Потом очень долго и тихо говорил Доманов, за ним сказал несколько слов командующий полком полковник Новиков и последним батюшка.

Осмотрел лагерь, а затем меня пригласил полковник Лукьяненко на хлеб-соль. Прекрасно пел кубанский хор и играл донской оркестр (состоящий из казаков всех войск). Потом я пошел к своим станичникам-петровцам, которые просили навестить их. Собралось много народа, пел хор и танцевали казаки.

Посетил лагерь иногородних, из них некоторые просили о переводе их в РОА и в украинские части.

Вечером у меня был полковник Вертепов, который жаловался на то, что он, как старший, был обойден в назначении на должность помощника Походного атамана, и вообще, сетовал на отношение Доманова. Впоследствии я узнал, что ему ставилось в вину то, что он громко, не стесняясь присутствием посторонних лиц, неодобрительно отзывается о немцах.

28 сентября. Утром обходил помещение штаба. В тот же день мне сказал полковник Кравченко [Е. В.], что хочет говорить со мной по личному вопросу.

7 октября. Приходится писать с большими перерывами. За это время я вернулся из Вельдена в Берлин.

Продолжаю о 28 сентября. О Кравченке. В Новогрудке, после вступления Доманова в должность Походного атамана, он, кажется по рекомендации Семена Краснова, назначил Кравченко своим начальником штаба.

Это кадровый офицер, окончивший Николаевское кавалерийское училище, служил в 1-м Екатеринодарском полку [ККВ], на Лемносе был офицером в нашем военном училище. Затем жил во Франции, окончил курсы [генерала] Головина. С началом войны сражался на фронте с казаками в рядах германских войск, потом был у Власова.

Теперь он отчислен от должности. Доманов мне сказал, что потому, что Кравченко, оставаясь на короткое время за него, написал доклад генералу Краснову, в котором так критиковал порядки в группе Походного атамана, что вышло, что он пишет на него донос. Что при таких обстоятельствах им служить вместе трудно.