Великолепная Софи

– Это мы еще посмотрим! – произнесла Софи. – В любом случае я обязана (и выполню это) помешать ей сделать моих дорогих родственников несчастными! Потому что это обязательно случится, уверяю вас! Она вечно торчит на Беркли-сквер и наводит на окружающих смертную тоску! Первой жертвой становится моя тетя, которая укладывается в постель с головной болью, проведя в обществе этой особы каких-нибудь полчаса; потом мисс Аддербери, которой она говорит поистине ужасные вещи своим приторно-сладким голосом, как бывает всегда, когда она замышляет какую-нибудь гадость! Она удивляется тому, что мисс Аддербери не научила детей читать по-итальянски. Она недоумевает, почему мисс Аддербери так мало использует классную доску, и говорит Чарльзу, что боится, как бы маленькая Амабель не начала сутулиться! Вздор! Она даже пытается убедить его, что он должен отобрать у детей обезьянку. Но хуже всего то, что она настраивает его против бедного Хьюберта! Этого я ей не прощу! Причем проделывает это мерзко и гадко! Не знаю, как я вчера сумела сдержаться и не влепить ей пощечину, когда глупый мальчишка надел новый жилет, – да, ужасный, но он так им гордился! – и она не придумала ничего лучшего, как обратить на него внимание Чарльза, якобы беззлобно подтрунивая над Хьюбертом, но при этом представляя дело так, будто он все время покупает новые вещи, тратя свое содержание на всякую ерунду!

– Дьявол, а не женщина! – воскликнул мистер Уичболд. – Хотя, должен признаться, никогда бы не подумал, что Чарльз станет безропотно сносить подобные выходки! Он всегда терпеть не мог, когда кто-либо вмешивался в дела его семьи!

– О, это преподносится с видимостью столь исключительной заботливости, что он даже не видит, что за ней скрывается, – пока! – сказала Софи.

– Неприятное и печальное положение, – согласился мистер Уичболд. – Увы, уже ничего нельзя поделать.

– Это, – сердито заявила Софи, – вечная отговорка тех, кто слишком ленив или робок, чтобы оказать хоть каплю помощи! У меня масса недостатков, но ни леностью, ни робостью я не страдаю – хотя это и не такая уж добродетель, – а мой отец всегда говорит мне, что я родилась совершенно без нервов и начисто лишена сентиментальности. Я еще не знаю, что сделаю, но мне может понадобиться ваша помощь в том, чтобы расстроить эту глупую помолвку. – Бросив на него быстрый взгляд, она заметила, что он испуган, и ободряюще добавила: – Скорее всего, я обойдусь своими силами, но кто знает, как все повернется, так что лучше быть готовой ко всему. А теперь я намерена высадить вас: вижу, меня ждет Сесилия, а она согласилась прокатиться со мной по Парку, как только убедится, что я не переверну фаэтон.

– Совершенно беспочвенные опасения! – сказал мистер Уичболд, подумав, что эта непредсказуемая молодая женщина может много чего перевернуть во время своего пребывания на Беркли-сквер.

Он пожал ей руку, сказал, что если женщинам разрешат вступить в «Клуб Четырех Коней», то он непременно поддержит ее кандидатуру, и спрыгнул с облучка наземь, где обменялся приветствиям с Сесилией, стоявшей вместе с мисс Аддербери и детьми на обочине Главной аллеи. Естественно, Гертруда, Амабель и Теодор пожелали занять место рядом с кузиной вместо своей старшей сестры, но получили решительный отказ, и мистер Уичболд помог Сесилии подняться на облучок, поклонился и отправился восвояси.

Софи моментально обратила внимание на то, что Сесилия выглядит очень бледной, а маленькая гувернантка явно пребывает в состоянии нервного возбуждения; и, поскольку Софи считала, что всегда лучше сразу переходить к делу, не тратя времени на околичности, она напрямик поинтересовалась:

– Что случилось, Сесилия? Ты сама не своя.

Тина, которая все время, пока рядом сидел мистер Уичболд, незаметно жалась к ногам хозяйки, вылезла из-под потертого коврика и запрыгнула к Сесилии на колени. Девушка машинально прижала ее к себе, принялась гладить и лишь некоторое время спустя сдавленным голосом прошептала:

– Евгения!

– Черт бы побрал эту особу! – воскликнула Софи. – Что еще она натворила?

– Она прогуливалась с Альфредом, – сказала Сесилия, – и наткнулась на нас!

– Что ж, – благоразумно заявила Софи, – не стану скрывать, что она мне не нравится, а Альфред, безусловно, самое мерзкое создание на свете, но я не вижу здесь ничего такого, что могло бы вывести тебя из равновесия! Не мог же он попытаться обнять тебя за талию в присутствии сестры!

– Кто, Альфред? – с неописуемым презрением воскликнула Сесилия. – Хотя он заставил меня взять его под руку, а потом пожал ее самым гадким образом, и строил мне глазки, и говорил всякие вещи, от которых мне хотелось залепить ему пощечину. Но мне до него нет дела! Понимаешь, Софи, со мной был Огастес!

– И что же?