Великолепные Эмберсоны

В тот вечер Изабель пришла к двери Джорджа и, поцеловав сына на ночь, задержалась на пороге, положив руку ему на плечо и опустив глаза: ей явно хотелось сказать нечто большее, чем просто пожелать добрых снов. Нерешительность так отчетливо читалась на ее лице, что Джордж, догадавшись о ее намерениях, благожелательно помог ей.

— Что ты, старушка, беспокоишься? — снисходительно сказал он. — Больше Моргану грубить не буду. Просто стану обходить его стороной.

Изабель подняла взгляд, всматриваясь в Джорджа с обожающим недоумением, уже привычным, если дело касалось сына, потом она оглянулась на комнату Фанни и, немного посомневавшись, быстро вошла, закрыв за собой дверь.

— Милый, мне надо знать, почему тебе не нравится Юджин.

— Да нравится он мне. — Джордж коротко хохотнул, сел на стул и начал развязывать шнурки. — Он так ничего, в своем роде.

— Нет, милый, — торопливо сказала мать. — Мне с самой первой встречи показалось, что он тебе не нравится… ты его сразу невзлюбил. Иногда ты был вроде дружелюбен, смеялся и шутил с ним, я даже думала, что ошиблась и он тебе по душе, но сегодня убедилась, что интуиция меня не обманула: ты его не любишь. Я не понимаю этого, милый, не вижу, в чем причина.

— Да всё нормально.

Это легковесное заявление не подействовало на Изабель, и она с тревогой продолжила:

— Всё так странно, ведь я знаю, что ты чувствуешь к его дочери.

Тут Джордж бросил расшнуровывать обувь и сел прямо.

— Что я чувствую к его дочери? — осведомился он.

— Ну, кажется, что ты… ты вроде… — неуверенно говорила Изабель. — Мне казалось… По крайней мере, ты на других и не смотрел, как только с ней познакомился… конечно, сразу видно, что между вами что-то есть. Вы же очень дружили?

— И что?

— Просто я, как и твой дедушка, не понимаю, как можно интересоваться дочерью и невзлюбить отца.

— Вот что я тебе скажу, — медленно произнес Джордж, а лоб прорезала складка, будто он старательно взвешивает всё, что говорит. — Я никогда это особо не обдумывал, но вижу, что в твоих словах что-то есть. По правде говоря, я никогда не размышлял о Люси и ее отце как о едином целом… до недавнего времени. Всегда считал, что Люси это просто Люси, а Морган просто Морган. Думал, она сама по себе, а не чья-то дочь. Не вижу в этом ничего необычного. У тебя, например, полно друзей, которые совершенно не берут в расчет твоего сына…

— Это не так! — сразу возразила она. — Если бы хоть кто-то относился к тебе подобным образом, я бы…

— Продолжим, — перебил он. — Я попробую объяснить. Если я с кем-то дружу, это не значит, что я обязан любить семью этого человека. Если бы мне эта семья не нравилась, но я делал вид, что это не так, я стал бы лицемерить. Если кому-то нужна моя дружба и он хочет ее сохранить, ему придется мириться с моим отношением к его родне — или скатертью ему дорога. Я отказываюсь притворяться, вот и всё. Теперь представь, что у меня есть принципы и идеалы, которыми я руководствуюсь по жизни. Представь, что у кого-то из моих друзей имеется родственник с идеалами, полностью противоречащими моим, и этот друг верит в правильность философии своего родственника больше, чем в правильность моей. Неужели ты думаешь, что я откажусь от своих ценностей, лишь бы понравиться человеку, ход мысли которого я презираю?

— Нет, милый, конечно, нельзя отказываться от идеалов, но я не понимаю, какое отношение всё это имеет к нашей дорогой Люси?

— А я не говорил, что это про нее, — прервал он. — Просто приводил пример, как человек может стать другом одного члена семьи и не питать теплых чувств к другому. Хотя я не утверждаю, что плохо отношусь к мистеру Моргану. Я не отношусь к нему хорошо, но и не отношусь плохо, но раз уж ты считаешь, что сегодня я ему нагрубил…

— Просто не подумал, милый. Сам не понял, что сказал…

— Ладно, больше при нем я такого не скажу. Вот так, этого достаточно?

Вопрос, заданный свысока, остался без ответа, так как Изабель, всё еще вглядывающаяся в лицо сына с тревогой и удивлением, казалось, не услышала его. Поэтому Джордж повторил свои слова и, встав со стула, подошел к маме и дружелюбно похлопал ее по плечу.

— Так что, старушка, не бойся, больше я не покажусь тебе бестактным. Не обещаю, что полюблю людей, на которых мне плевать, но будь уверена, после такого я постараюсь, что больше они этого не заметят. Всё в порядке, можешь топать спать, потому что я собрался раздеваться.

— Но, Джордж, ты бы смог полюбить его, если бы попытался, — серьезно сказала Изабель. — Ты говоришь, что ты его не невзлюбил. Почему он тебе не нравится? Не понимаю. Что в нем такого, что ты не…

— Ладно тебе! Всё в порядке, шагай в свою спальню.

— Но, Джордж, милый…

— Давай, давай! У меня глаза закрываются. Приятных снов, старушка.

— Спокойной ночи, милый. Но…

— Хватит разговоров. Всё хорошо, беспокоиться не о чем. Пора спать. Я буду с ним вежлив, не переживай… если мы вообще когда-нибудь с ним столкнемся. Спокойной ночи!

— Но, Джордж, милый…

— Я уже почти сплю, старушка, спокойной ночи.