В финале романа самозванец погибает в результате боярского заговора и всеобщего бунта, что соответствует историческим фактам, однако романтическое сочинение поблекло бы без счастливой развязки, подсказанной фантазией автора. Его Марина ищет одного лишь царства – царства любви; она не верит в нового самозванца, не вступает в губительную борьбу за власть в России, но возвращается в родную Польшу, чтобы обрести, наконец, счастье рядом с любимым человеком – Казимиром Земским.

М. Лазуткина

ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ САМОЗВАНЕЦ

ГЛАВА I

Теперь, когда я стар и не могу более активно участвовать в мировых событиях, лучшее, что я могу сделать, – это сесть и описать для моих потомков ту роль, которую мне довелось сыграть в некоем выдающемся историческом предприятии, быть может, наиболее замечательном со времен сотворения мира. Может статься, будущие читатели посмеются над моими записками, дескать, «этот человек чересчур надеется на людскую доверчивость, ничего подобного не могло быть на самом деле». Однако же, даже если никто не поверит моему рассказу, Господь свидетель, каждое мое слово – чистейшая правда.

Позвольте мне начать с самого начала, когда я на своем жизненном пути впервые повстречался с другими главными действующими лицами событий, которые я намерен здесь изложить. Все началось, когда в возрасте двадцати пяти лет я был направлен отцом с миссией к казацким вожакам, которые в ту пору не были до конца преданы русскому царю и которых нашему королю Сигизмунду не терпелось переманить на свою сторону из политических соображений. Того же желал и мой отец, несомненно под влиянием папского нунция при дворе короля – во славу святой церкви.

Для меня всегда было загадкой, отчего мой отец, преданный член Общества Иисуса и пылкий и верный сын церкви его отцов, сам в юности не стал священником и не позволил мне это сделать, хотя в части пылкой веры и преданности нашей матери церкви, а в то время и Обществу, я не отставал от него.

Прежде я нередко просил моих родителей позволить мне сделать служение святой церкви делом моей жизни, позволить мне стать священником ради этой благочестивой цели и, быть может, моим великим усердием (ежели одних талантов моих окажется недостаточно) вознестись когда-нибудь до могущества и величия ее наиболее преданных служителей.

Но отец мой лишь качал головой и отвечал, что церковь и Общество нуждаются в талантливых служителях и за пределами святилища. Они гораздо нужнее для целей обоих, говорил он, нежели бесконечное пополнение рядов священников. «Священников пруд пруди, – добавлял он с улыбкой, – и среди них полно глупцов и мало действительно умных. Нужны дипломаты, которые были бы священниками по духу, но без сана и налагаемых им ограничений. Поверьте мне, сын мой, для вас найдется важная и почетная работа. Как я всю свою жизнь служил во имя триумфа и процветания нашей святой церкви, надеюсь, не без успеха и не без капельки славы ее смиренному слуге, так и вы прославитесь как важный и высокочтимый сын церкви, не будучи священником».

Надо признать, с тех пор у меня было немало поводов оценить мудрость отцовского совета. Стань я священником, моя жизнь была бы лишена величайшей славы и счастья. Но об этом позже.

Мой отец, граф Земский, поляк до мозга костей, иезуит и вельможа при дворе Сигизмунда, состоял постоянным помощником для особых поручений при его преосвященстве нунции.

Мое имя – Казимир Земский, и в возрасте двадцати пяти лет я уже был, как и предполагалось, задействован в миссии, важность которой свидетельствовала об изрядной вере моего отца (и, читай, папского нунция) в мои способности.

С этой миссией я побывал в казацких землях и теперь возвратился назад в Польшу с человеком, которого я нашел среди казаков и, увидев которого, я тотчас понял, что он как нельзя более подходит для наших целей. С таким убеждением я привез этого человека в ближайшее место на польской земле, где можно было посоветоваться с другими, более опытными людьми моей национальности и веры, ибо моя находка казалась мне весьма значимой, и определенные действия могли быть предприняты с этим человеком, что доказало бы мою постоянную приверженность делу, находившемуся у меня в руках.

Поэтому мы вместе направились в замок князя Мнишека3, воеводы польской провинции Сандомир, дабы посоветоваться с этим проницательным и именитым слугой его величества короля.

Ныне я один из тех, кто отвергает теорию случайностей в жизненных событиях. Я убежден, что все события, малые и великие, управляются Силой, не зависящей от нас и нашей воли. Таким образом, я воспринимаю свое решение посетить замок князя Мнишека не как случайное событие, но как намеренно подсказанное благожелательным и мудрым Провидением. Именно там и тогда я впервые встретил ту, которой суждено было оказать громадное влияние на мою будущую жизнь и счастье, – Марину, дочь воеводы Мнишека.