Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть

— Я абсолютно уверен, что нет, и советую вам тоже выбросить его из головы. Извините, но я уже опаздываю в мэрию.

— Извините, что я вас задержал.

— Ну что вы, что вы…

Скрипучим лифтом они вместе спускались вниз. Привратник уже распахнул дверцу машины.

— Вас куда-нибудь подвезти? — спросил Тоскафунди.

— Спасибо, я предпочитаю ходить пешком, — сказал капитан.

Оливково-зеленый «мазерати» величественно влился в словно расступившийся перед ним уличный поток. Капитан долго глядел ему вслед, воинственно выпятив бородку. Потом, развернувшись на каблуках, зашагал в противоположную сторону.

* * *

— Насколько я знаю, синьор капитан, — сказал мэр, — вы отстаиваете интересы Роберта Брука. Если это так, можете рассчитывать на мою помощь. Синьор Брук, как вы знаете, мой фронтовой друг, а такие связи прочнее всего на свете. Правда, пока я не знаю, чем мог бы помочь.

— Для начала хотелось бы знать, что вы думаете об адвокате по фамилии Тоскафунди?

Мэр усмехнулся.

— Разумеется, я его знаю. Мы даже вместе учились.

— Как вы думаете, он хороший адвокат?

— Очень известный. Пожалуй, самый известный из флорентийских адвокатов.

— Порядочный?

— Дорогой синьор капитан, о таких вещах у юристов спрашивать не принято. Скажем так — он твердо и ловко отстаивает интересы клиента, который ему платит.

— Вот именно, — сказал капитан. — Только платит ему не Брук.

Мэр вдруг широко открыл глаза, прятавшиеся до того под тяжелыми веками, и взглянул на капитана:

— Ну да? А кто ему платит?

— Профессор Бруно Бронзини.

— Как благородно! Он тоже друг Роберта?

— Насколько я знаю, встречались они однажды. На приеме на вилле Бронзини. И вступили в научную дискуссию, едва не переросшую в скандал.

— Могу себе представить: Роберт Брук — стоик, и Бронзини — эпикуреец.

— Так с чего же такая щедрость?

— Возможно, дело в предстоящих выборах. Ведет дело Брука Антони Риссо, который баллотируется в магистрат. Правящая партия имеет на него большие виды. Кто знает — может быть, он доберется и до поста министра юстиции. Бронзини же принадлежит к оппозиции. Возможно, он готов заплатить Тоскафунди только для того, чтобы досадить Риссо. Дело Брука уже вызвало взрыв страстей, далеко превосходящий его действительное значение.

— Это я заметил на похоронах, — невесело сказал капитан. — А ведь эти люди еще не знали, что Мило был жив еще два часа после несчастья.

— Простите, кто это вам сказал?

— Тоскафунди.

— А он откуда знает? Это стоит как следует обдумать, капитан. — Мэр начал считать на пальцах. — Во-первых, прокуратура не обязана была информировать Тоскафунди о результатах врачебной экспертизы, потому что, с точки зрения закона, Брук все равно виновен. Во-вторых, в суде же это могло сыграть прокурору на руку, создавая соответствующее настроение. В-третьих, информация о результатах экспертизы могла быть пробным камнем в попытке договориться с защитой в том смысле, что если Брук признает частично вину — в том, что сбил Мило, то обвинение не будет настаивать на более серьезном обвинении — что скрылся, не оказав помощи. — Мэр дошел до мизинца. — Следует из этого что-то для нас или нет? Можем, например, сделать вывод, что обвинение не так уверено в себе, как хотело бы нам внушить? Да, полагаю, что можем.

— Я думаю еще проще, — сказал капитан. — Я убежден, что у Бронзини на совести какие-то махинации, и он не хочет, чтобы Брук совал в них свой нос. Смерть Мило, видимо, несчастный случай, улица там и вправду опасная. Кто-то опознал жертву и сообщил не полиции, а Бронзини, который решил не упускать случая. Нужно было только подкупить кого-то, кто якобы видел машину Роберта и даже запомнил номер. И еще послать кого-нибудь разбить Бруку фару.

Мэр выслушал его молча. Потом, улыбнувшись, сказал:

— Вы не забываете, что существует и третья, совсем простая возможность? Что Брук и в самом деле это сделал?

Капитан долго сидел, поглаживая бородку и оценивая происшедшее. На лице его рисовалось глубокое удовлетворение.

Как бы он ни относился к мнению Тоскафунди, мэр ему нравился и его сомнений он не мог игнорировать. Но теперь никаких сомнений не оставалось. Враг существует, он здесь. Пока это только облачко на горизонте, световой блик на экране радара, но он существует, и усомниться в этом нельзя.

6. Погоня за призраком

Утром на третий день после ареста Брука в наручниках перевезли из полицейского управления в городскую тюрьму. Тюрьма «Мурата», стоявшая на восточном конце Виа Гибеллина, в полной мере испытала натиск наводнения. И теперь, с новыми коваными решетками на окнах и свежепокрашенными дверями и оконными рамами, она показалась Бруку куда приветливей, чем унылое здание управления полиции в центре города.

В тот же день его посетил британский консул. Брука он застал за чтением «Потерянного рая».

— Какой-то англичанин сидел тут шесть месяцев, — пояснил он, — пока пытались найти доказательства, что он совершил подлог. Перевел три главы гекзаметром на итальянский. Местами вполне прилично.

— Надеюсь, вас не оставят тут на шесть месяцев, — сказал сэр Джеральд. — Как идут дела?