Венедикт Ерофеев: человек нездешний

Венедикт Ерофеев с ходу ухватил мысль Олега Осетинского о происках евреев. У него даже появилась жалость к этому настырному и охочему до сенсаций интервьюеру. Между тем играть с ним в бирюльки он не собирался. Ответ Венедикта Ерофеева был однозначным: «Да нет, никто её не алкоголизирует. С этим она справляется сама и весьма успешно. Так что дело не в том, что её кто-то алкоголизирует. Это даже смешно. Это во вкусе наших русопятов, русофилов. И не только»⁵. Более чётко и однозначно Венедикт Ерофеев выразил ту же мысль в другой беседе с журналисткой Светланой Суховой: «Сейчас много пишут, что пьянство — это масонско-жидовское вторжение в русское язычество. Что русский человек никогда не пил, что после нашествия масонов и жидов русский человек почему-то запил под их гипнотическим внушением... Я прекращаю, но не люблю эту игру в антисемитизм»⁶.

Наталья Шмелькова свидетельствует: «Чуждый зоологического национализма, Ерофеев реагировал на его проявления в людях с отвращением. Иногда мог и пошутить: “Если начнутся еврейские погромы, то в знак протеста переименую себя в Венедикта Моисеевича”...»⁷

Венедикт Ерофеев из своих странствий и общения со многими людьми из разных социальных слоёв вынес твёрдое убеждение: беды отечества приходят не только извне, а чаще всего зарождаются на родной земле. Причины их появления разнообразны и обусловлены многими факторами и обстоятельствами. Такова истинная подоплёка происходящих исторических событий. С момента возникновения Российской империи и вплоть до появления СССР, его развала и сегодняшних дней.

В начале беседы писательницы Ирины Тосунян с Венедиктом Ерофеевым речь зашла о подготовке режиссёром и актёром Владимиром Михайловичем Портновым к постановке на сцене Московского драматического театра на Малой Бронной пьесы «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора». Премьера спектакля состоялась 23, 25-го (с участием автора) и 28 марта 1989 года и автору «чудовищно не понравилась»⁸

. Уже на первом этапе начавшихся репетиций пьесы возникли проблемы. Владимир Портнов произвёл «чистку» ерофеевского текста, не сообразуясь с волей автора. Неудовольствие Венедикта Ерофеева вызвало ослабление «еврейской темы» в готовящемся к показу спектакле. Автор пояснил Ирине Тосунян, насколько безвкусно была упрощена пьеса: «Правда, оставили несколько фраз типа: “Евреи очень любят выпить за спиной у арабских народов”»⁹.

Идея пьесы возникла неожиданно, и времени на её написание ушло совсем немного. Венедикт Ерофеев рассказал Ирине Тосунян, как возник замысел пьесы, что стало толчком к её написанию: «Ко мне же опять приехали знакомые с бутылью спирта. Главное, для того чтобы опознать, что это за спирт. “Давай-ка, Ерофеев, разберись”. Я выпил рюмку. Чутьём, очень задним, почувствовал, что это хороший спирт. Они смотрят, как я буду окочуриваться. Говорю: “Налейте-ка вторую!” И я её опрокинул. Все внимательно всматриваются в меня. Спустя минут десять говорю: “Ну-ка, налейте третью!” Трясущиеся с похмелья — и ведь выдержали, не выпили — ждут. Дурацкий русский рационализм в такой форме. С той поры он.стал мне ненавистен. Это и было толчком. Ночью, когда моя бессонница меня томила, я подумал-подумал об этом метиловом спирте, и возникла идея. Я её реализовал в один месяц. Мне, правда, сказали, что я зря брякнул о Британских островах, о Сакко и Ванцетти, но ладно»¹⁰.

31 декабря 1984 года Венедикт Ерофеев записывает в своём дневнике: «В канун 85 года сел, за 3 часа до звона шампанского, начинаю работать над пьесой “Вальпургиева ночь” — “Чистая” страница наполовину была сделана в непросыхающем январе»¹¹.

Пьесу «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Венедикт Ерофеев закончил ранней весной 1985 года. Она была написана меньше, чем за два месяца. В том же дневнике есть подробная запись о том, когда возник замысел этого драматургического произведения («до 19 февраля — обдумывание и копание в старых бумагах и блокнотах») и как оно поэтапно создавалось: во второй половине февраля, в марте и в полдень 16 апреля «была поставлена последняя точка»¹². На всю работу ушло 35 дней, из которых 12 дней, со 2 по 16 апреля, он лежал под капельницей в Психиатрической клинической больнице № 1 им. П. П. Кащенко[379]

. (В скобках замечу, что в настоящее время этой больнице возвращено имя известного предпринимателя, благотворителя и московского градоначальника Николая Александровича Алексеева[380]).

1985-й стал для Венедикта Ерофеева особенным годом, пиком всемирной известности и началом смертельной болезни, приведшей его через пять лет к смерти. Именно тогда написанием пьесы «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» он доказал своим недругам, что ещё на многое способен, а своих друзей обрадовал новым произведением, неординарным и будирующим, как и всё, что выходило из-под его пера. Ведь после поэмы «Москва — Петушки» он практически не написал ничего нового и значительного. Небольшие по объёму эссе «Василий Розанов» и «Саша Чёрный глазами эксцентрика» в счёт не идут.