Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве

Под обращением среди других значится фамилия Ерофеева, но вряд ли это можно рассматривать как свидетельство сколько-нибудь значимой принадлежности писателя к одному из эпизодов истории правозащитного движения. Его подпись была лишь одной из 325, поставленных под обращением в феврале 1977 года. Мы не знаем обстоятельств, при которых оно было подписано Ерофеевым. В его опубликованных дневниках дело Гинзбурга не упоминается[1157], о самом Гинзбурге говорится, например, в таком контексте, свидетельствующем о малой заинтересованности Ерофеева в правозащитном движении: «Никого не различаю: Галансков, Гинзбург, Тарсис, Амальрик etc.» (сентябрь 1973 года), – а взгляд на его перспективу представляется скорее равнодушным: «Обилие диссидентских групп и направлений – от правых медведовцев – до левых ВАХСОН-овцев. На три метра против ветра. 33 струи, не считая мелких» (записная книжка лета 1978 года)[1158]. С другой стороны, с лета 1975 года в окружении Ерофеева много диссидентов, их имена мелькают на страницах дневниковых записей. По сведениям В. Э. Берлина, с Гинзбургом Ерофеев был знаком еще по Московскому университету[1159]

. По мнению И. Г. Симановского, посредником, предложившим подписать обращение, скорее всего, был близкий друг Ерофеева Виктор Тимачев, лично знавший Гинзбурга и бывший у него на проводах[1160]. Другие известные подписи Ерофеева под подобными обращениями относятся к более позднему времени: например, в марте 1988 года по просьбе Н. А. Шмельковой Ерофеев поддержал подписью поэта Теодора (Анатолия) Гланца, которому грозили неприятности за письмо главному врачу 13‐го психоневрологического диспансера[1161]. Что касается дела Гинзбурга – Орлова, то Л. М. Алексеева отмечает высокий уровень осознанности среди подписантов именно в этот период:

…за редким исключением, почти все новички набора 1977–1978 годов сознавали, на что идут. Москвичи, присоединившиеся к правозащитникам в 1977–1978 годах, сами стали правозащитниками – их подписи под правозащитными документами с тех пор появлялись неоднократно[1162]

.

Мы полагаем, что едва ли в случае Ерофеева это было так: его связи с диссидентским кругом можно описать прежде всего через личные контакты (В. Н. Делоне, П. И. и И. П. Якиры и др.), отчасти влиявшие на творческие замыслы (пьеса, известная как «Фанни Каплан, или Диссиденты»). Об активной правозащитной деятельности Ерофеева ничто не говорит, и, скорее всего, он был одним из «редких исключений».

Ф. 102 (Ленинградская коллекция)[1163]. Оп. 2. «Василий Розанов глазами эксцентрика». Машинопись.

Судя по характеристике состава фонда и по особенностям самого документа, эта копия может восходить к тексту эссе из журнала «Вече» (хотя некоторые различия с этим текстом есть, о нем см. ниже).

Ф. 137 (Августа Романова)[1164]. Оп. 1. Ед. хр. 6. «Москва – Петушки». Машинопись (96 л.).

Ф. 138 (коллекция Ю. Кима). Две фотографии Ерофеева 1980‐х годов.

На обороте одной из фотографий рукой Ю. Кима сделана запись: «Веня Ерофеев на Автозаводе» (т. е. на московской станции метро «Автозаводская», в квартире И. П. Якир и Ю. Ч. Кима). Автор фотографии – И. П. Якир (по свидетельству Н. Ю. Ким в частной беседе с И. Г. Симановским). Опубликована[1165]

. Вторая – с подписью карандашом «Ерофеев» и ручкой «№ 503» сделана фотографом В. В. Сычевым на улице около его дома на Рождественском бульваре в Москве в 1977 или 1978 году.

Ф. 175 (личные коллекции самиздата). Оп. 29. «Москва – Петушки». Машинописная копия, вклеенная в фотоальбом карманного формата, в который дополнительно вклеено железнодорожное объявление о прекращении движения электропоездов на участке Павлово-Посад – Петушки 17 и 20 мая (год не указан).

Обе копии «Москвы – Петушков» сложно датировать. Схема распространения в самиздате главной книги Ерофеева до сих пор не выстроена (и, может быть, время для этого уже упущено). В такой работе следовало бы учесть каждую копию, в силу особенностей текстологии самиздатовских текстов, которая должна отличаться от текстологии произведений, опубликованных типографским способом. Здесь в меньшей степени применим принцип, выработанный для литературы Нового времени:

…задача текстологической работы – подготовить к печати проверенный по первоисточникам и очищенный от всякого рода искажений и погрешностей авторский текст[1166].