Венесуэльский заговор

Спрашивал он это, конечно, чисто автоматически, чтобы хоть как-то занять время. Молчание для него сейчас было тягостно, и ему хотелось слышать слова поддержки.

– Наверное, в эфир выйдет премьер-министр, объявит о смерти президента – пояснил Купер, – собственно говоря, это все лишь чистая формальность. Ведь и ежу понятно, что им некого демонстрировать. Король-то, как говорится, голый!

– Хорошо бы… – хрипло сказал генерал, думая о том, что сегодня он явно постареет на несколько лет.

– Здесь, собственно говоря, даже и рассуждать не о чем, – сказал один из офицеров, присутствующих в студии, – в соответствии с конституцией, функции президента в подобном случае переходят именно к вам. Так что, как тут ни крути, а все сходится именно на вас – комар носа не подточит.

– Ну, хорошо, а премьер? – все еще не сдавался генерал.

Ему хотелось не только развеять, но и просто раскрошить все сомнения, не оставить от них камня на камне…

– В армии премьера серьезной фигурой не считают, – презрительно осклабился полковник, – да вы ведь и сами прекрасно знаете. Штатский «умник», экономист.

– Эти штатские вообще до добра не доводят, – поддержал его коллега, – поставь такого у власти – и начинается. Свобода, демократические ценности, уважение прав человека и прочая чушь. Да. Полнейшая чушь! Если в стране нет порядка, то и ценностей тоже в скором времени не оказывается: ни в прямом смысле, ни в переносном. Вот у соседей такой экономист руководил страной. Тоже все вещал на тему, как теперь хорошо станет жить всем без исключения. И бедные, и богатые – все заживут дружно. А чем окончилось? Гражданской войной. Вот то-то:

– Значит, все должно пройти гладко, – потер руки владелец телеканала, – если так случится – а так случится, вы, господин Ортез, выйдете в эфир…

У господина Рохаса имелись огромные планы насчет своего дальнейшего будущего. От перспектив, которые откроются в самом скором времени, просто дух захватывало. Мысли возбуждали и пьянили не хуже того самого шампанского, которое ждало торжественного момента.

Сто сорок четвертая серия мыльной оперы закончилась. До развязки невероятно закрученного сюжета оставалось серий сто – не меньше. Любители попереживать героям получили возможность ненадолго отдохнуть, а те, кто хоть как-то интересовался политикой, по всей стране затаили дыхание.

На экране появилась традиционная заставка обращения президента к нации. Напряжение в студии заметно возросло. Казалось, между присутствующими пробегали искры электричества. У генерала внезапно пересохло во рту, и он нервно потянулся к бутылке с водой. Свернув крышку, он, не наливая воду в стакан, жадно сделал несколько глотков из горлышка.

Купер нервно поигрывал желваками, откинувшись на спинку стула. Офицеры, до этого негромко перебрасывавшиеся короткими фразами, также замолчали. На экране госканала фигурировала пустая студия. Ортез приосанился – приближался момент истины.

– Я думаю, что… – произнес владелец телеканала, щелкнув пальцами, но договорить не успел.

В студию бодро, своей тяжеловатой медвежьей поступью вошел команданте с сегодняшней оппозиционной газетой в руках. Держал он ее так, что было прекрасно видно, как на первой полосе красовался его собственный портрет, а над ним крупно и броско было напечатано, что-то типа: «Скорее мертв, чем жив».

В студии оппозиционного телеканала пронесся сдавленный выдох. Комментарии здесь были излишни.

Крепко, основательно усевшись в кресло, гарант конституции улыбнулся.

– Добрый день, дорогие друзья! Здравствуй, народ Венесуэлы! Я, законно избранный президент этой страны, приветствую всех моих соотечественников, – пылко и прочувствованно произнес он.

Онемевшие военные, Купер и владелец телеканала с отвисшими челюстями внимали словам команданте, который эмоционально «взял быка за рога».

– Меня в очередной раз пытались устранить заокеанские враги и здешние их прихвостни, но, как видите, это им не удалось. Зато теперь мы переходим к ответным действиям! Я не живу для себя – я живу для страны. То, что я нахожусь у власти, – это коллективное решение, – говорил человек в своем традиционном красном берете, – если бы я не устраивал народ, меня бы давно не было на этом посту. Так что я имею полное право действовать решительно!

В студии телеканала послышался сдавленный кашель – у Купера пересохло в горле.

Президент говорил о том, что фактически уже принял революционное лидерство в регионе от кубинского лидера. Он вспомнил об эпохальной беседе с Фиделем, когда тот был очень плох и весь мир обсуждал, что будет с Кубой после смерти патриарха.

– «Если я умру, это не страшно, – сказал мне тогда кубинский лидер, – социализм на Кубе прочен, а вот ты обязан жить. Что будет, если ты умрешь?»

Было слышно, как под потолком жужжала муха.

– Империя Соединенных Штатов – величайшая угроза, существующая в современном мире! Это бесчувственный, слепой и неразумный гигант, который не знает мира, не знает прав человека и не знает ничего о человечестве, культуре, совести и сознательности, – подняв указательный палец, произнес команданте.