Венец безбрачия

— …Шторм, — задыхался демон, прижимаясь лбом к моему лбу. Меня звонко поцеловали в ухо. — Ты слышишь, что я тебе говорю? Шторм, говорю, идет… Буря. Держи, последний глоток!

— Я желание загадаю! — обрадовалась я, глядя на бутылку. — Ручка и бумага есть? Сейчас напишу! Сможешь как-нибудь затолкать пробку обратно?

— Пиши! — вздохнул демон, протягивая ручку и бумагу. Я придерживала бумагу на капоте рукой, пытаясь быстро написать свое желание. Что-то я была многословна, а ветер настойчиво вырывал у меня листок. Неровные буквы скакали, размываясь каплями воды. Свернув в трубочку листок, я протянула пробку и бутылку. Щелчок пальцев, и пробка снова оказалась в бутылке! Не думала, что ему такое под силу! Я размахнулась и бросила свое послание в воду, глядя, как его накрывает волнами.

— Что загадала? — поинтересовались у меня, пока я таинственно молчала и загадочно улыбалась, кутаясь в чужой пиджак.

— Секрет, — сладко ответила я, садясь в машину. Дворники смывали брызги волн, на заднем сиденье лежали цветы, а машина медленно отъезжала в туман. Через минуту мы с первыми лучами солнца были возле моего подъезда. На скамеечке сидела делегация по нравственному воспитанию молодежи, нахохлившись, как воробьи.

— Иди давай, — заметил демон, глядя на меня с загадочной улыбкой, припарковавшись напротив моего подъезда. — Пиджак потом отдашь.

Конец Светы, а точнее, ее репутации наступил в тот момент, когда я вышла со счастливой улыбкой из красивой машины босиком, под утро, кутаясь в мужской пиджак.

— Вот! Я же говорила! — Матвевна покачала головой, словно застукала меня в процессе древнеримской оргии, проходившей официальненько, в количестве пятидесяти человек, среди которых я была единственной женщиной. — Пропала девка!

Я принюхалась. Да, слегка пропала. Волосы пахнут морем, чужой пиджак пахнет сладким табачным парфюмом, а босые ноги были в песке. На губах все еще стыли сладкие поцелуи, а перед затуманенными розовым флером шампанского глазами вставали невероятные впечатления.

— Пятый он у нее уже, — продолжала экскурс в мою биографию и в мои трусы Матвевна. — Кабы не шестой!

— Да восьмой он, восьмой! Как сейчас помню, как ее пьяную несли из машины! Орала так, что весь дом перебудила, — покачала головой бабка из соседнего подъезда, скорбно поджав губы.

— Зато теперь мы знаем, кто поджигает почтовые ящики и гадит в подъезде! — подвела итог Матвевна, поглядывая на меня всевидящим, но слегка близоруким оком.

Я, вины за собой не чувствуя, поднималась на крыльях маленького женского счастья на свой этаж. Дойдя до двери, я увидела, что она закрыта. Ключей у меня с собой не было. Постучав и разглядывая свои босые ноги, я прислушалась. За дверью раздались шаги.

— Иди туда, откуда пришла! — послышался высокомерный и недовольный голос. Нет, определенно, так изящно мне не желали смерти.

— Открывай дверь! — процедила я, чувствуя, как холодит ноги пол подъезда. Я постучала еще разок.

— Проваливай, — послышался неприятный голос. — Мы с тобой только начали отношения, а ты уже всю ночь где-то шлялась.

— А ничего, что ты меня бросил посреди так называемого свидания? — возмутилась я, кутаясь в чужой пиджак. — И я пешком шла домой!

— Где твоя одежда? Почему ты в таком виде? — раздалось в ответ, а я поняла, что некромант постиг искусство заглядывания в глазок.

— Мне же нужно было как-то добраться домой! Одежду пришлось продать! — я забарабанила что есть силы в дверь. Кто-то поднимался по лестнице, охая и кряхтя на все лады. На моей площадке появилась Матвевна.

— Дверь захлопнула, ключи забыла дома, — извиняющимся голосом заметила я, пытаясь изобразить вежливую улыбку под названием «Все под контролем».

— Ох, нагулялась! Видала я твоего нынешнего! Позор тебе, муж дома сидит с детьми, а ты тут разгуливаешь с мужиками! Позор! Поделом тебе, изменщица! Правильно, не пускай ее! А дитям скажи, что загуляла мамка! Чтоб такими не были! — погрозила сухоньким пальчиком Матвевна, с которой я бы в одной разведке не служила и на спецзадания не ходила. — Гулящая девка — горе в семье! Я же тебя оттакусенькой помню! Ладно-ладно, дам тебе запасные, что хозяин оставил. Еще раз загуляешь — ничего тебе не дам!

Через три минуты я открыла дверь, глядя на мрачного Энивальда, который стоял в коридоре, поджав губы и скрестив на груди руки.

— Значит так, да? Везде бардак у нас, везде пыль и грязь, а она где-то шляется! Ничего, когда мы поженимся, я тебя перевоспитаю! — впервые Мендельсон заиграл в голове как-то тревожно. Я была готова обложиться кошками и котами, чувствуя, что ни один мужик не подарит мне более теплую шубу, чем котики в период линьки!

— Где лопата? — внезапно и подозрительно поинтересовался некромант, прикидывая, куда я пристроила вверенный мне хозинвентарь. Уж не думала, что он подотчетный. — Ты что, ее потеряла?

На секунду мне показалось, что именно отсутствие лопаты спасает жизнь кандидату на мою руку и сердце!