Венец для королевы проклятых

– Сюда, госпожа, – шепнула она, – дети должны быть рядом с отцом!

Принц Хильдегард стоял слева от трона, заложив руки за спину. Он заметно тяготился ожиданием – уголок рта тревожно подергивался, и на щеках выступили красные пятна, но все же старался не подавать вида. Мальчики радостно бросились к нему, но принц лишь рассеянно потрепал старшего по макушке и тут же отстранил.

– Потом, после… Ведите себя смирно. Сейчас сюда войдет король!

На Гвендилену он даже не взглянул… Девушка почувствовала себя уязвленной и обиженной, хотя умом понимала, что иначе и быть не могло. Она торопливо пригладила мальчикам волосы и скромно стала сзади и чуть сбоку – так, чтобы держать принца и детей в поле зрения.

Майордом, одетый в черный бархат, с золотой цепью на шее, похожий на майордома Скалария, как родной брат, ударил в пол тяжелым жезлом и звучно провозгласил:

– Его величество король Людрих и наследный принц Сигриберт!

В зале стало тихо. Мужчины склонились в поклонах, дамы присели в глубоких реверансах. Распахнулась дверь, и в зал быстрой походкой вошел рослый, широкоплечий, богато одетый мужчина. В первый момент он показался совсем еще молодым и крепким, если бы не длинные седые волосы, небрежно откинутые назад с высокого лба.

Впрочем, вблизи стало заметно, что он изрядно грузен, живот торчит под богато вышитым камзолом лилового бархата, нависая над кожаным поясом с золотыми бляшками, лицо покрыто сеточкой морщин, и склеры глаз, утонувших в припухших веках, пронизаны тонкими красными прожилками. Красный нос выдавал любителя выпивки, а чувственный рот с полными губами – ценителя женской красоты.

Следом за ним шел молодой человек. Высокий, худощавый, с русыми волосами до плеч, он казался каким-то стертым, невзрачным по сравнению с братом и отцом… Но голову он держал высоко, подбородок с ямочкой посередине был мужественным и твердым, в синих глазах светился ум, а на тонких губах играла легкая полуулыбка – не насмешливая, как у брата, а добрая и как будто всепонимающая.

«Вот кто мог бы стать настоящим королем, из тех, кого любят боги, – невольно подумала Гвендилена, – права была старая Редана!»

Она поспешила отогнать эту непрошеную и совершенно неуместную мысль. Какое ей дело до Сигриберта? Сейчас надо думать о другом…

– Приветствую вас, мой отец и государь! – принц Хильдегард низко поклонился. – Желаю долгих лет и счастливого царствования!

Голос его казался глухим и каким-то деревянным, лишенным всякого выражения. Видно было, что кланяться кому бы то ни было он не привык, и это тяготит его безмерно.

– Приветствую и тебя, старший брат…

Намеренно или случайно, на этот раз поклон получился не таким глубоким.

Король обнял Хильдегарда.

– Рад видеть тебя!

И, обернувшись к мальчикам, деловито спросил:

– Это и есть твои сыновья?

– Да, государь, – почтительно ответил принц. В присутствии отца он держался очень скованно – сутулил плечи, смотрел куда-то вниз и беспрерывно потирал руки.

Людрих подошел к принцу Римерану, взял за плечо, развернул к себе.

– Э, да ты крепкий малый! – пробасил он. – А что у тебя с лицом?

В другое время малыш, пожалуй, расплакался бы от обиды… Но не сейчас! Недаром он каждый вечер требовал рассказывать ему сказку про Людриха – победителя драконов, а днем прилежно тренировался в фехтовании деревянным мечом под руководством своего наставника.

– Меня опалило дыхание дракона, как Людриха Великого! – выпалил он, сверкнув глазами, и добавил: – Я стану воином, как он, и буду наводить страх на врагов.

Людрих коротко хохотнул, потрепал ребенка по макушке.

– Что ж, по крайней мере, ты не трус!

И обернулся к младшему:

– Ну а теперь ты, красавчик, подойди поближе!

Маленький Альдерик, наряженный по случаю праздника в шелковую рубашку и черную бархатную курточку с вышивкой, и в самом деле был чудо как хорош собой. Бледное, нежное, как у девочки, лицо, белокурые кудряшки и большие, как у матери, голубые глаза, придавали ему мечтательный, даже отрешенный вид.

Король неожиданно ловко схватил его на руки, поднял высоко над головой, подкинул раз, другой… Альдерик вскрикнул от испуга и уже в следующий миг разразился отчаянным громким ревом.

Король не смог скрыть досады.

– Экий капризный! – проворчал он, опуская ребенка на пол. – Раскричался, будто девчонка… Пусть кто-нибудь заберет отсюда этого неженку! В ушах звенит.

– Госпожа алематир! – принц оглянулся, ища глазами Гвендилену. В голосе его явственно звучала досада, а лицо исказила недовольная гримаса. На миг показалось, что он сам вот-вот расплачется, как ребенок. – Госпожа алематир, исполняйте ваши обязанности!

– Да, господин!

Гвендилена торопливо подхватила мальчика, который уже захлебывался от плача. У нее на руках он мигом успокоился, только всхлипывал изредка, изо всех сил обхватив ее за шею.

Уходя, боковым зрением Гвендилена заметила, как смотрит на нее король. Этот взгляд – оценивающий, липкий, словно раздевающий ее прямо здесь, в Зале Собраний, заставил ее покраснеть и отвернуться.