Венок для мертвой Офелии

Это для меня – искушенной, избалованной – совсем некстати этот дурацкий театральный вечер в поселковом ДК, я бы лучше посидела в тишине у реки, наслаждаясь тишиной и плеском воды. Послушала бы, как где-то ухает сова и поют свои свадебные песни лягушки. Да, мне куда больше хотелось бы сидеть сейчас у реки или в саду, пить парное молоко и смотреть на звезды.

Но вместо этого надо было идти в духоту актового зала и смотреть, как милая провинциальная барышня пытается сыграть Офелию. «О, нимфа, нимфа…»

«В конце концов, я и так – эгоистка. Живу только для себя. Могу я хотя бы один вечер в своей жизни прожить для хорошего человека? Доставить Ольге радость…»

Подумав об этом и прошептав слова своему отражению в зеркале, я одела на лицо свою самую лучезарную улыбку и вышла в коридор, где меня уже ждали Ольга и Варька в самых своих лучших туалетах, правда, Варькина рожица выглядела довольно-таки унылой. Она просто еще не умела скрывать свои чувства. И сразу было видно, что лучше бы она посмотрела какой-нибудь сериал про работу судмедэкспертов, чем попыталась понять высокий слог Вильяма нашего Шекспира.

Надо заметить, что театральный вечер неожиданно меня порадовал. Сначала я с некоторым скепсисом отнеслась к появлению на сцене Аси в белом платьице и с такими же белыми цветочками в волосах. И даже посочувствовала ей – поскольку на этой аляповатой клубной сцене Ася смотрелась дико и неуместно. Тут бы как-то более к месту была бы «простая русская баба», а не эфирное создание, лепетавшее непонятный для местных теток вздор про «резеду» и свою великую любовь к Гамлету. Гамлет, впрочем, теткам тоже не понравился бы. Их «Гамлеты» или вовсе не пришли, предпочитая высоким поэтическим чувствам уютный вечер с пивом «Охота» в обществе глухарей и лесников вкупе с ментами, а те, кого им удалось притащить с собой, явно скучали и испытывали дискомфорт и, как следствие этого, уныние.

Мы сидели всей компанией во втором ряду. Варька все время вертелась, рассматривая пришедших. Я старалась не отвлекаться, мне вообще не нравилось, что местная публика подтягивалась уже в ходе представления. Бедная Ася держалась стойко, делала вид, что не обращает внимания на постоянное движение в зале, но, наверное, проняло, в конце концов, и ее. Когда вроде все успокоились и настала тишина, вновь хлопнула дверь. Кто-то прошел в середину партера. Ася остановилась. Слова замерли у нее на губах. Монолог Офелии оборвался, наступила странная тишина, и, надо сказать, это была та самая «пауза», которую учил держать актеров незабвенный Станиславский. Паузу Аська держала хорошо. У меня даже мурашки по коже побежали. Захотелось обернуться. Но вместо меня это сделала Варька.

– Вот черт, пришел! – прошептала она еле слышно. Я обернулась, но чертей я не увидела. В зале было темно и довольно тихо. В проеме дверей действительно стоял мужчина, теперь я это увидела. Почему-то сразу вспомнилась легенда, которую мне рассказала Аська. Хотя человек этот совсем не был похож на черта, но нарисовать его было тоже легко, потому что лица видно не было. Словно почувствовав мой пристальный взгляд, он слегка подался назад, в темноту. Теперь я вообще не могла его увидеть. Он слился с темнотой, словно растворился в ней.

Тем временем Аська пришла в себя и паузу прервала. Что было правильно, потому что я уже начала думать, что она забыла слова.

– Вот вам… – пробормотала Аська дрожащим голосом, – вот вам… мои цветы…

«Черт, – подумала я с невольным уважением, – а ведь она прекрасно играет-то… Настоящая Офелия! И внешность такая… Я бы сказала, как раз для этой роли…»

Мою малолетнюю подругу тем временем почему-то больше волновал зал. Она развернулась уже почти всем туловищем, всматриваясь в темноту с куда большим интересом, нежели глядя на сцену.

– Варька, – прошипела, не выдержав, Ольга. – Поимей совесть! На односельчан ты и днем насмотришься, а вот классику вряд ли увидишь на этой сцене…

– Прочитаю, – отмахнулась девица, – или скачаю на торренте и посмотрю этого твоего «Гамлета».

– Ну вот что с ней делать? – беспомощно посмотрела на меня Ольга.

Я пожала плечами. Откуда мне знать, что делать с умненькими и в то же время такими бестолковыми детишками, как Варька? В принципе я даже могла ее понять. Варька играла в сыщицу, ей было интереснее наблюдать жизнь вокруг нее, придумывая страшные тайны, чем смотреть, как юная дева сходит с ума от неразделенной любви.

Даже если эту деву играла ее хорошая знакомая.

Самое загадочное, что, прочитав текст на русском языке, Ася вдруг посмотрела в зал, прищурилась и – замерла. Постояв так немного, она вдруг с отчаянием проговорила:

– My honour’d lord, you know right well you did; And, with them, words of so sweet breath composed… As made the things more rich: their perfume lost, Take these again; for to the noble mind… Rich gifts wax poor when givers prove unkind. There, my lord…