Вересковое сердце

Он снова кинулся на неё, крича что-то про призраков. Совсем уж недостойно взвизгнув, Орис отскочила ближе к кровати. Схватив посох, она выставила его перед собой, как рапиру, заставляя внезапного противника держать дистанцию. Трэвис не собирался просто так отпускать её, как не давал и слова вставить. Да если бы и дал, разве бы смогла она его успокоить? Он принялся хватать со стола предметы, беспорядочно кидая их в Орис, а она пыталась увернуться или отбить их тростью. Тряпка, миска, подкова, нож… НОЖ?!

Если бы она знала, что на столе был нож, ни за что не стала бы от него отдаляться. Несмотря на то, что Трэвис соображал не лучше дикого животного, почему-то до него дошло, что нож лучше не швырять. Зажав его в руке, он одним прыжком преодолел разделявшее их с Орис расстояние. Она попыталась ткнуть его в живот палкой, но он перехватил древко и вырвал посох из рук с такой лёгкостью, что Орис и пискнуть не успела. Без колебаний он отшвырнул его в сторону. Орис осталась совершенно безоружной. Размахнувшись, он нацелился прямо ей в живот, но Орис легко увернулась. Трэвису было далеко до скорости безжалостной Майрис. Лишь сейчас Орис оценила, насколько были полезны уроки фехтования.

Нож с треском воткнулся в деревянную панель стены. Трэвис выдернул его столь же легко и повернулся к ней. На лице его был написан страх и отчаяние. Так выглядит существо, которое борется за свою жизнь, понимая, что всё равно проиграет. Но ведь она не была угрозой для него! Почему он воспринял её как опасность?

– Трэвис… – снова начала она, и снова безуспешно. В этот раз он попытался ударить её кулаком, но она пригнулась. Запрыгнув с ногами на его кровать, Орис решила было перескочить ближе к выходу и попытаться успеть открыть дверь, но Трэвис оказался быстрее, отрезая ей путь к выходу. Значит, к окну. Она бросила короткий оценивающий взгляд на стекло. Если сейчас она пробьёт его плечом и вывалится наружу, свалившись со второго этажа, то как сильно пострадает? Майрис говорила, что её тело очень хрупкое. Может ли она погибнуть от такого? Это ещё вопрос, а вот от обезумевшего Трэвиса она погибнуть может наверняка!

Она птицей кинулась к подоконнику. Горшки с фикусом и геранью отчаянно мешали ей на пути к спасению. Схватившись за глиняную поверхность, Орис зачем-то крикнула герани:

– Спасай меня, миленькая!

И с визгом швырнула горшок прямо в надвигающегося на неё безумца. Она слепо надеялась попасть в голову. Ещё её тешила надежда, что герань разрастётся, как ветви в лесу, опутает Трэвиса и задержит его, пока Орис выбирается наружу. Она даже почувствовала привычное тепло в животе, то самое, особенное и приятное, которое ощущала только когда задействовала зелёную магию.

Кажется, Трэвиса это и правда задержало. Не оборачиваясь на него, Орис быстро схватила горшок с трупом фикуса, размахнулась, выбивая им стекло. Острые осколки, торчавшие из рамы, обещали ей несколько новых шрамов. Стиснув зубы, Орис приготовилась выскочить наружу, как вдруг поняла, что в комнате тихо. Очень тихо. Трэвис не шёл к ней. Или она себя обманывает? Может, она всё же попала ему горшком в голову?

Но заставило остановиться её даже не это. А герань. До того она ощущалась вполне себе умирающей, но сейчас… Она была довольна. Если бы эмоции растений были бы похожи на эмоции людей, то нынешние чувства герани можно было сравнить с удовлетворением от выполненного задания и жаждой похвалы.

Орис осторожно обернулась, с ужасом думая, что будет делать, если Трэвис стоит прямо у неё за спиной. Но он не стоял. Однако при взгляде на то, что случилось со старым знакомцем, Орис завизжала так, что дыхание перехватило. Спохватившись, что весь трактир сейчас сбежится, она усилием заткнула рот руками. Кажется, у неё начиналась истерика.

– Я, пожалуй, п-пойду, – сказала она не то Трэвису, не то герани, чьи корни оплели его тело, проткнули его насквозь, забрались в ноздри, рот и глазницы, превратив несчастного в совсем уж тошнотворное зрелище. Пытаясь пройти к двери, Орис споткнулась и с трудом ухватилась за край стола. Её тошнило, и она не стала держать это в себе. Нащупав на полу свой посох, она покинула комнату.

До трактирщика она доползла с трудом. Наверное, она представляла собой очень жалкое зрелище. Она чувствовала, что лицо её не может похвастаться ни капелькой крови, зато вдоволь хватало испарины. Её трясло. Трактирщик, однако, объяснил её вид по-своему.

– Что, бузил? – спросил он лениво. – Так-то он мирный, но как в запой уйдёт – вечно зелёных фей ловит. И буйным становится. Мы пару раз его даже запирали. В прошлый раз чуть не придушил уборщицу.

Орис судорожно вдохнула и подняла на него мутный взгляд.

– А сказать вы не могли? – спросила она, поражаясь своему спокойному тону. Голос почти не дрожал, но был подозрительно высоким.

– А вы не спрашивали, – пожал плечами трактирщик. – Я не думал, что у волшебницы может возникнуть проблема с усмирением обычного пьянчуги.