Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

В последующие годы, когда новая смертельная болезнь, пришедшая из Африки, сделала мир небезопасным, моим главным «телохранителем» стала Майя. Ее родители были из числа первых буддистов, пришедших вскоре после того, как мы с Ханной привезли Учение в Европу. Мы вместе с ними защищали друзей от полиции в 60-е годы. Еще до того, как мы отправились на Восток, они с двумя дочерьми часто наведывались в наш дом на юге Швеции. Их ферма находилась на полпути из Германии в Копенгаген, и когда я туда заезжал, Майя часто бывала одна. Так она стала для меня идиллической Данией, а я был для нее большим миром. Когда я вложил в ее ладонь маленькую статую Черного Плаща, мы оба почувствовали, как та шевельнулась. Теперь Майя повзрослела, у нее уже был сын и сильный ум. Благодаря ее близости я заново переживал лихой период своей жизни в мягкой форме – без ежевечерних кулачных боев.

^{В поездке с Майей}

Осенью 1985 года Майя и Карл переехали в копенгагенский центр. Майя занялась организацией и покончила со сплетнями, исходившими от нескольких недовольных. С тех пор в центре регулярно медитируют, и все растет. Через пять лет нам даже удалось купить соседнюю виллу – этого хотел Кармапа еще в 1977 году. Сегодня у нас в Копенгагене отличная большая команда. Если не удается связаться лично со мной, то об актуальном положении дел всегда можно узнать либо здесь, либо от Габи из Вупперталя или Кати.

Перед нашей следующей поездкой по Америке Центральная Европа представляла собой отличную картину зрелого развития. В Шварценберге строился дом, на юге Германии группы постоянно росли благодаря совместной работе. В Австрии уже действовали четыре центра; Польша была, как всегда, полна энтузиазма; а на севере Германии влияние Вупперталя и Гамбурга благоприятно сказывалось на нескольких соседних группах. Франкфурт и Кассель все еще оставались белыми пятнами на карте страны, и там то и дело приходилось решать какие-то трудные вопросы, но в целом каждый день, проведенный между Осло и Брешией, был настоящим подарком. Географическая карта постоянно сжималась в размерах: теперь ученики предоставляли мне подержанные немецкие машины мощностью по 200 лошадиных сил, а Сис организовывала мое расписание. Поэтому каждое мгновение использовалось максимально. Никогда еще у нас не было таких прочных основ для роста, как в декабре 1985 года, перед очередным американским туром.

Никогда еще у нас не было таких прочных основ для роста, как в декабре 1985 года, перед очередным американским туром.

США

Майя впервые летела так далеко. Выросшая в благотворительной Дании, она с юношеской беспечностью взяла для этого кредит в банке.

^Роланд

В Нью-Йорке состоялось важное и радостное знакомство с Роландом – близким другом Макси из Австрии. Его лицо сразу отпечаталось у меня в памяти. Впоследствии он с нуля организовал сеть бутиков модной одежды «Rolo», чем доказал живучесть американской мечты. У нас много замечательных людей, которые спонтанно помогают центрам деньгами, но мало кто находит способ так естественно и всеобъемлюще интегрировать свои навыки и ресурсы в Дхарму. Сейчас Роланд со своей чудесной семьей живет в новом центре, который он при поддержке друзей подарил нам для работы в Сан-Франциско. Ему удается – в основном незаметно – помогать развитию буддизма во многих местах.

В Нью-Йорке было уже совсем холодно. Мы остановились в нашем центре в западной части Манхэттена, где я собирался прочитать лекции в последний раз. C каждым моим приездом здесь было все хуже. Мне приходилось чуть ли не стоять на голове, чтобы как-то освежить атмосферу в группе, но слушатели упорно оставались тяжелыми, как свинец, и сразу же превращали в «церковь» радостное Учение Будды. По отдельности они были хорошими людьми, но все вместе находились под каким-то гнетущим влиянием – как утверждали некоторые, оно исходило от «Дхармадхату». В этот раз мне случилось совершить там настоящее святотатство.

Для того чтобы давать поучения, мне нужно было, как обычно, найти место, с которого я мог бы всех видеть. Поэтому я наивно уселся на единственную высокую подушку. Но, как выяснилось, на ней обычно сидел Кхенпо Катар Ринпоче. В Европе я читаю лекции, сидя на тронах, а здесь не было ни мемориальной таблички, ни радужного сияния – ничего, что могло бы дать мне понять, что вышеозначенная подушка является объектом почитания. Сегодня я не могу вспомнить того смятения, которое охватило «правоверных»; помню только общее ощущение: мне пришлось сильнее, чем обычно, «тянуть» людей, чтобы отправить их домой в более-менее приемлемом состоянии ума. А этого я желал им от всего сердца, потому что Нью-Йорк – нелегкий город. Не многие женщины отваживаются ездить по вечерам в метро, а на машине зачастую полчаса ищешь свободное место для парковки – и находишь там, где стоянка запрещена.