Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода

К нашему удивлению, от Чамдо до Дерге ходил рейсовый автобус. Продавать билеты иностранцам здесь не разрешалось, но кассир пошел на риск ради вожделенной валюты. Нас всегда поражало то, насколько буржуазными оказывались коммунистические китайцы и на что они могли решиться, когда выдавалась возможность заполучить товары чуть лучшего качества. Великой роскошью было ехать по этой дороге, напоминающей стиральную доску, сидя под крышей, а не полулежа под снегом в открытом кузове. Девушка справа от меня опозорила свою семью: влюбилась в китайца, чего здесь не случалось почти никогда. Напротив нее сидел мальчик с синдромом Дауна и изобретательным умом. Он то и дело подавал эротические знаки окружающим девочкам. Поскольку он шумел и закрывал вид на фантастические горы, я пару раз усадил его обратно на место, но он угомонился лишь тогда, когда поднялась мощная женщина-кхампа со словами: «Ну-ка, посмотрим, что он тут предлагает», – и схватила его за причинное место.

Великой роскошью было ехать по этой дороге, напоминающей стиральную доску, сидя под крышей, а не полулежа под снегом в открытом кузове.

Глубокий интерес вызывали у нас кочевники в своих почти круглых шатрах. Свободные, непринужденные манеры в их среде встречались даже чаще, чем у оседлых кхампов. Им действительно было все равно, что подумает сосед. Они до сих пор держали красно-коричневых псов размером с овчарку. В Центральном Тибете собаки этой породы часто оказывались в суповых кастрюлях у китайцев. Только в разрушенной летней резиденции Кармапы мы увидели – и особенно услышали – единственного невротичного представителя кочевого племени. Жизнь этих людей выглядела впечатляюще, но на деле была весьма убогой. Питались они той же скудной едой, что и их непальские соседи.

Тибетцы рассказывают об одном выдающемся любовнике, который осчастливил много девушек из племени кочевников. Когда на него пытались наброситься сторожевые псы, он имел обыкновение присаживаться на корточки, будто справляя большую нужду. Затем, когда собаки бросались искать ожидаемое лакомство, он ловко запрыгивал в палатку очередной красавицы.

Солдаты, охранявшие мост в Дерге, спали. Выскочив из автобуса со своими армейскими рюкзаками, мы прятались между большими бревнами, пока не загорелись первые огни. Их зажгли в ресторане, которым владел «отибетившийся» китаец. Он показал себя довольно приятным человеком, а на стене у него даже висела карта мира. Китай на ней покрывал солидную часть России и весь регион Гималаев. Когда мы сообщили ему, что весь остальной мир понятия не имеет о таких границах, он пожал плечами: видно было, что ему совсем не до этого.

Дерге тоже изобиловал шрамами, оставшимися от оккупации. Окружающая долина представляла собой вожделенную цель для бомбардировщиков, и зимой 1950/51 года по ней наносились интенсивные удары. Среди многих обяснений, почему Китай напал на Тибет, есть одно, очень простое, которому я сегодня отдаю предпочтение: некоторые неудовлетворенные генералы были ближе к Пекину, чем хотел бы Мао. Пока они не стали плести интриги, он отправил их в Тибет. Войска вторглись в восточную область до реки, которую мы только что пересекли, – а это почти треть территории Страны Снегов, и там живут самые сильные и свободные мужчины и женщины. Оккупанты пощадили всего один культурный памятник в городе – знаменитую типографию Бакханг. Она даже еще действовала, но ее наверняка зорко стерегли. Когда мы захотели осмотреть ее внутри, людей охватила паника.

Директор нашей гостиницы определенно был шпионом. Вел он себя подобострастно, и мы знали, что китайцы дают тибетцам ответственные посты вовсе не за эффективную работу, а за полную покладистость, когда те едят у них с ладони. Хотя он постоянно подчеркивал свою преданность народу и жаловался на оккупантов, при его появлении все наши посетители замолкали. Через год Педро снова посетил Дерге и обнаружил, что директор стал непроницаемым, как стена. Очевидно, операция «Открытость западникам» завершилась.

Скоро предстоял большой курс в Вуппертале, так что нам нужно было продолжать путь. Это означало подняться на 5600 метров и перейти горный хребет перед Канце, следующим восточным городом. На перевале незадолго до нашего приезда погибли от холода четверо путников. Оказавшись наверху, мы почти не чувствовали высоты, любовались великолепным видом и прыгали, радуясь тому, что наши легкие привыкли к местному климату. С того момента в наших умах все глубже отпечатывались две картины – минеральные богатства гор и группы китайских золотоискателей, стоящих в реке; они явно что-то находили. Почва была настолько легкой, что все мгновенно заволакивалось пылью, высоко поднятой колесами грузовика. Она висела над дорогой позади нас на всем видимом расстоянии.