Верхом на «Титанике»

– Ой, не дрожи, – засмеялась Асенька, – лучше поспеши! Я совершенно одна, как ухо на голове!

Подавив желание объяснить Асе, что ушных раковин две, я поехал в гости, был встречен поцелуем и возгласом:

– Я тебя люблю! Купила пирожное! То самое! Из «Пушкина». С вином!

– Ромовую бабу! – обрадовался я.

Вообще говоря, я равнодушен к сладкому, но от замечательной выпечки из лучшей кондитерской столицы не откажусь, а ромовая баба мною нежно любима с детства.

Когда мы спустя энное время сели пить чай, я, предвкушая гастрономический оргазм, спросил:

– И где моя баба?

– Я тут, – кокетливо ответила Асенька, распахивая халатик, – пошли опять в спальню?

– Я имел в виду ромовую бабу, – уточнил я.

– А! Я съела ее, – безмятежно ответила Асенька.

– Погоди, погоди, – забормотал я, – всего час назад ты сказала, что привезла для меня из «Пушкина» угощение!

– Верно, милый, – заморгала Асенька, – принесла и думаю: оно может испортиться до вечера. Пришлось самой съесть, с кофе.

– Зачем тогда ты сообщила мне про бабу? – изумился я. – Ты ее ведь слопала!

– Ты должен знать, какая я заботливая, – стрельнула глазками Асенька, – поехала в ресторан, думала о Ванечке, выбирала его самое любимое-прелюбимое!

– И сама съела!

– Исключительно из соображений сохранности, – надулась Асенька, – это же логично!

Я взял чашку и отхлебнул чай. Действительно! Логики хоть отбавляй. Во всем вышесказанном есть лишь одна крупица здравого смысла: ромовая баба не успела испортиться, она сгинула в не по-женски прожорливом желудке Асеньки.

– Что же ты не хвалишь меня? Не говоришь спасибо за заботу и внимание? – упрекнула меня Асенька, заметив, что я впал в глубокую задумчивость. – Ради тебя старалась, «Пушкин»-то в центре, еле-еле туда по пробкам доползла!

– Иван Павлович, – окликнула меня Ленка, – чего молчите? Замерли с трубкой! Никак ишиас вас разбил? Ревматизма скрутила? Охохонюшки, возраст, конечно, не мальчуковый, хоть и свиристелом прикидываетесь. Хотите растирку дам?

– Замолчи, – прошипел я сквозь зубы, – исчезни!

– А и пожалста! – шмыгнула носом домработница. – Торопишься помочь, а тебе плюху отвешивают! Красиво получается. Сколько раз зарекалася и все равно лезу, охота людям лучше сделать.

Я прижал трубку к уху, вошел в свою комнату и сказал:

– Алло!

– Ванечка, – донесся из наушника трагический шепоток, – ведь я просила! Не карауль меня! Не сиди в машине у подъезда! Бедняжечка!

– Простите, с кем имею часть разговаривать?

– Только не притворяйся, что не узнал! Ну ладно! Это Катя!

– Катя? – переспросил я.

– Катя! Я! Твоя любимая, – заворковала неведомая собеседница, – Ваня! Я же замужем! Никогда не брошу супруга! Забудь про надежды! Немедленно откатись из-под окон!

– Чьих?

– Моих.

– Мне следует уехать?

– Да! Покинь двор, – чуть не зарыдала Катя, – конечно, я не имею права требовать, но у меня сердце кровью обливается – ты сидишь голодный всю ночь, утро, день, вечер! Дорогой, я отдана другому, между нами ничего не может быть! К тому же я боюсь, а вдруг муж увидит твою машину. Даже страшно подумать, что он может сделать…

Внезапно я вспомнил Савелия Пешкова, которого жена Марина поймала на измене. Ну каким образом женщина догадалась о любовнице, веселившейся с ее мужем в их машине? Савва тщательно убрал салон, пропылесосил его, протер тряпкой, проветрил… Ну что увидела Марина после того, как Савва включил обогрев лобового стекла? Ей-богу, интересно!

Я откашлялся.

– Катя, вы ошибаетесь! Я нахожусь дома!

– О! Я вижу твою машину! Стою на балконе, а она у подъезда!

– Маловероятно! Я сижу на собственном диване.

– Понимаю, понимаю, ты не хочешь признаваться, но я не слепая! Автомобиль твой!

– Катя, вы же набрали домашний номер, и я подошел к трубке! Ну как я могу быть одновременно в квартире и во дворе? Кстати, откуда у вас наш телефон?

– Это долго объяснять, – зашептала Катя, – я через Коку добыла, она дала твой мобильный.

– Нет, Кока ошиблась, номер установлен в квартире Норы.

– Ванечка! Не обманывай! Что-то у тебя поголовно люди ошибаются – и я, и Кока! Я звоню на мобильный!

– Ладно, – сдался я, – пусть так!

– Умоляю, уезжай!

– Хорошо, – ответил я, испытывая огромное желание посоветовать Катерине сходить к психиатру.

– Ой, спасибо, – взвизгнула девица, – вот ты уже к воротам рулишь!

– Я?

– А кто еще?

– К воротам?

– Да, да. Шлагбаум поднялся, ты на проспект повернул.

– Я?

– Ванечка, хватит! Спасибо, что понял меня и отправился восвояси.

– Я?

– Ваня!!! Прекрати! Или ты считаешь меня сумасшедшей? Ты просидел сутки под моими окнами, умирая от любви.

– Я??? Ночь провел на улице?

– В машине!

– Невероятно!

– Солнышко мое! Не устану повторять! Я отдана другому!

– Значит, по-вашему мнению, я сейчас несусь по шоссе? – спросил я, оглядывая свою спальню.

– Конечно, – прощебетала Катя, – больше не возвращайся!

– Хорошо, – ответил я.