Вернадский

Вот это интересное указание и есть тот нерв всего развития государства, который им уловлен. Конец нэпа резко отбросил страну назад, государство резко обнищало. Но воцарение Сталина означало не только изменение в руководстве, но и действительный новый курс: 1) на восстановление прежнего могучего Русского государства, учение социализма оставлено только для удержания морального и идейного единства; 2) на прямую добычу богатств, использование территории и недр. Выводы Вернадского о политэкономии ноосферы остаются в силе: государство такого типа не способно обеспечить технический прогресс, который только и может дать прибавочную стоимость. Но для прогресса нужно не мешать свободному творчеству личности, что противоречит самим глубоким основам авторитарного общества. Оно способно только на рутинное производство. Но временный выход найден: прямая добыча богатств. Золото, золото, и еще раз золото, редкие металлы, нефть, газ — источники средств на милитаризацию и громадное строительство, на оплату иностранных проектов, таких как Днепрогэс, Магнитка, и приглашенных туда специалистов.

В начале 1930-х годов недаром прошла кампания изъятия золота у населения. Ограбив людей, власти перешли теперь к ограблению недр. И вполне естественно

— с помощью бесплатного лагерного труда.

Только что Вернадский увидел, как это делается. В Москве с 10 по 13 сентября проходил юбилейный Менделеевский съезд, в котором он, конечно, принимал участие. Воспользовавшись организованными в его рамках экскурсиями, Вернадский побывал в Хибинах, на горной станции Академии наук, директором которой был Ферсман. Своими впечатлениями делился в письме академику Лузину: «После съезда неделя в Хибинах дала очень много впечатлений. А. Е. был, к сожалению, болен. Но впечатление очень сильное и от природного явления, и от жестоко проводимого, но большого нового эксперимента, по существу положительного — человек забывает, раз будет успех. Дело делается очень большое — но его выносят на плечах подневольные. И, может быть, оно иначе теперь и не могло бы быть проведено, но много и страданий ужасных и лишних, и при лучшей организации их можно было бы избежать»²¹.

Вот для чего нужна академия. И он сам. В Москве он переходил на новое, более привилегированное положение, чем раньше. Он попадет в число двадцати академиков, которым будет установлен оклад почти в два раза больший, чем остальным. Ему будет выделена персональная машина.

Но строительство институтов по предлагавшемуся им плану все еще было не под силу, откладывалось до лучших времен. Президиум Академии наук разместили в бывшем загородном доме московского генерал-губернатора в Нескучном саду, заняв все его конюшни и каретные сараи аппаратными службами. Исследовательские институты и лаборатории втиснули в наспех приспособленные старые здания в разных концах города. Строили мало, все больше уплотняли.

Странным образом его замысел осуществился, но только через 20 лет, когда за городом построили университет и множество научно-исследовательских институтов, в том числе Геохимический, план которого он сам составит. Весь юго-запад столицы стал районом с особым обликом и особым составом населения.

В конце 1934 года приехала Биогеохимическая лаборатория, которую разместили в здании Ломоносовского института в тихом замоскворецком Старомонетном переулке. Здание, судя по его конструктивистской архитектуре, построено в 1920-е годы. Из-за тесноты директор лаборатории отказался от своего кабинета и отдал его для экспериментальной работы.

Отправив лабораторию, Вернадский пока задержался в Ленинграде. Ведь Радиевый институт, не будучи академическим учреждением, оставался в том же здании на улице Рентгена.

* * *

Между тем грозно придвинулась пора четвертого апостола. В окружении Вернадского его первой жертвой стал Б. Л. Личков. Он был арестован 5 января 1934 года, еще до начала массовых репрессий. Причина ареста при полном отсутствии права могла быть только в самом человеке. Просто Личков, как своеобразный, неуживчивый, но талантливый и самостоятельный человек, не вписывался в систему. Главным его преступлением было дворянское происхождение и критическое отношение к нововведениям при образовании СОПСа. Он был подозрителен по близости к Вернадскому, к тому времени публично обвиняемому идеологами во всех грехах.