Верни мне любовь. Журналистка

Я немедленно воспользовалась ее разрешением и, закурив извлеченную на свет сигарету, в свою очередь вопросительно глянула на собеседницу.

Карина между тем поднялась со своего места и подошла к окну, которое прежде находилось за ее спиной. Отодвинув тяжелую синюю портьеру, она некоторое время разглядывала что-то внизу, на Тверской. Я ждала — и дождалась.

— Я всегда знала, — бросила она через плечо, — что рано или поздно эту тварь возмездие настигнет… — Певица резко повернулась спиной к окну, а лицом ко мне. — Вы знали, что ваша коллега — убийца?!

Очевидно, испуганное выражение моего лица Карину вполне удовлетворило. Потому что она вернулась в свое кресло и начала говорить:

— Значит, вы хотели сделать со мной интервью… А слабо выдать материальчик о том, как в точности такое же интервью, состряпанное вашей коллегой, стало орудием убийства невинного, чистейшего в мире человека?.. Вот…

Она молниеносно извлекла откуда-то из-за пазухи, очевидно заранее приготовленную, фотографию и положила ее передо мной.

Миловидная, юная девушка, почти девочка с пушистой косой и ласковыми, детскими глазами, глядевшая со снимка, показалась мне чем-то знакомой. Но назвать ее имя я после постигшего меня изумления Карининой внешностью не решилась бы. И гадать не стоит!

— Это Катюша Крымова, светлейшая ей память… Жертва вашей проклятой папарацци.

Катино имя, в отличие от ее снимка, говорило мне куда больше… Года три назад это была одна из самых ярких звездочек, уверенно восходивших на небосклон шоу-бизнеса. О ней много писали — в том числе и у нас, ее клипы постоянно мелькали по ящику, выгодно отличаясь от остальных, мелькающих еще чаще. Ее песни становились шлягерами среди молодежи благодаря не только чудесному, проникновенному голосу, но и своеобразной, какой-то, я бы сказала, наивной манере исполнения… Подчеркнуто наивным был и ее сценический имидж. Потому и стало Катино самоубийство громовым ударом и для многочисленных фанатов, и просто для слушателей. Ни тем, ни другим так и не довелось узнать, но какой причине эта улыбчивая девочка однажды ночью выбросилась с тринадцатого этажа высотки, неподалеку от которой жила… Но при чем тут Мила?!

— Господи, при чем тут Мила?! — повторила я вслух, с ужасом уставившись на Карину.

— Вы, надеюсь, помните это «дивное» интервью, которое Песочникова состряпала с Катенькой на целую полосу?

Я молча покачала головой. Объяснять Карине, что «чукча не читатель, чукча писатель», что далеко не всегда у корреспондентов хватает времени и сил, желания, наконец, прочесть в родной газете что-либо, кроме собственного материала, если таковой в номере имеется, смысла я не видела…

— А-а-а… — Она вдруг как-то увяла, расслабившись в своем кресле, и заговорила монотонно, почти без интонаций.

— Ну тогда слушайте. Может, хоть вас это чему-нибудь научит… Катенька приехала в Москву из провинции в шестнадцать лет. Вместе с мамой. Ее мама как раз ради Кати держала конкурс в МГУ — на место преподавателя французской литературы романо-германского отделения и, хотя бывает это крайне редко, выиграла его… К слову сказать, насколько я знаю, она была уже тогда немолодой женщиной, Катю когда-то родила «для себя», на излете родильного возраста. Катя ее страшно любила и постоянно тряслась за ее здоровье, у них никого на свете, кроме друг друга, не было — ни родственников, ни, если говорить о Москве, близких друзей… Ее мать лучше всех понимала, что Катька — талант. А у нас, как известно, таланты традиционно возможно реализовать исключительно в одной из двух столиц. Это в Штатах возможен знаменитый оркестр из какой-нибудь Богом забытой Санта-Барбары, а у нас…

— Это мне известно даже слишком хорошо, — сочла я возможным вставить свою реплику.

— Вы что, тоже из провинции?

Я молча кивнула, отметив, что в глазах Карины впервые за все время разговора мелькнуло нечто вроде личного интереса к моей персоне.

— Тогда и впрямь догадываетесь, что к чему… В общем, через полгода после переезда Катенька со свойственной ей непосредственностью и наивностью прямо с улицы заявилась в… Словом, в одну очень популярную студию записи, принадлежавшую очень известному человеку… С просьбой ее прослушать… Ну а я в этот момент находилась там, поскольку упомянутая знаменитость приходится мне родственником. Мне, как видите, с родственниками повезло куда больше, чем Катеньке. В том числе с богатым дядей, способным отспонсировать племянницу, избавив ее тем самым от необходимости кувыркаться в чужих постелях с отвратительными, зато нужными мужиками…

Она усмехнулась, снова вполне ядовито, и продолжила: