Вернуться к себе (СИ)

Искусник спокойно отмерил необходимое количество раствора и поместил в него один из кристаллов. Взвесил немного светло-желтого порошка и ссыпал его в стакан, куда плеснул какой-то неприятно пахнущей жидкости, а после отмерил четкое количество капель другой. Тщательно размешал и поставил на плитку греться, периодически помешивая. Получившийся раствор он почти довел до кипения, снял с огня и всыпал заранее приготовленные гранулы. Только проделав все эти манипуляции, Курво повернулся к жене.

— Я сделаю вид, что ничего не услышал. Второй раз не стерплю.

Атаринкэ подошел к замершей жене и обнял ее.

— Все хорошо, родная, пойдем.

Тэльмэ прошептала «Прости», а Искусник лишь вздохнул в ответ.

К тому моменту, как за дверью раздались шаги, Тьелпэ успел поесть, заварить квенилас и выпить чашку, пройтись по комнате и снова сесть.

— Сынок, — радостно начала Лехтэ, глядя на встающего со стула Келебримбора.

— Приветствую короля Эрегиона, — чуть склонив голову, ледяным тоном отозвался Куруфинвэ.

========== Глава 9 ==========

Мать ушла за отцом, а Тьелпэ, поев, пошел заваривать себе квенилас. Мысли роем бродили в голове. Варианты развития событий появлялись самые разные — от слез радости до хлопанья дверями. Хотя, если признаваться самому себе, на радушный прием со стороны отца он особо и не рассчитывал — слишком хорошо знал его. Даже несмотря на то, что тот просил за него перед Намо. (Единый, в это и поверить-то трудно!) И теперь Тьелпэ, устроившись с чашкой перед окном, решал для себя задачу, с чего начать. Сначала попросить прощения? Или обнять, а уже потом разговаривать? Да… Многое будет зависеть от того, с каким настроем войдет отец. У самого Тьелпэ этот самый настрой был… нервным. Ни стоять, ни сидеть долго на одном месте он просто не мог. Вот и теперь, допив квенилас, поставил чашку и принялся бродить из угла у гол. Дело значительно осложнял еще и тот факт, что неправым себя в той ситуации он по-прежнему не считал. Виноватым — да. Но не неправым. Наверное, тогда ему стоило подобрать какие-нибудь другие слова, попробовать объясниться…

Родители все не шли, и Тьелпэ уже всерьез начал подозревать, что отец не выйдет. Это было печально, но ожидаемо. Подавив порыв встать и уйти в тот дом, где он жил в последние дни, он сел и стал ждать, по возможности как можно более терпеливо. Как бы то ни было, а уйти, не попрощавшись с матерью, было бы как минимум некрасиво.

Келебримбор сидел на стуле, лениво рассматривая расставленные тут и там красивые безделушки, верный признак того, что дом обжитой. Сам он, увы, подобным похвастаться не мог. Как вдруг в коридоре, ведущем в мастерскую, раздались шаги. Дверь распахнулась, и Тьелпэ встал. Сияющая радостью Лехтэ и отстраненный, холодно-вежливый отец вошли и встали на пороге. Услышав приветствие Куруфинвэ-младшего, мать вздрогнула, а Тьелпэ… Тьелпэ просто вдруг сразу понял, что и как он сейчас должен сделать. Конечно же, все, о чем он только что тут, в этой самой комнате, передумал, никуда не годилось. «Король Эрегиона». Звучит-то как! А кстати, даже неплохо звучит. Что ж, отец, вы хотите видеть короля? Будет вам король!

Тьелпэ встал, гордо расправив плечи, и стоял так несколько секунд, пристально глядя отцу в глаза и ища там ответы, которых впрочем за ледяным выражением лица было не разглядеть. А потом он подошел к Куруфинвэ и встал на одно колено. Приложив руку к груди, проговорил спокойно, четко и громко:

— Король Эрегиона просит простить его за причиненную однажды обиду, мой лорд.

И замолчал, ожидая ответа.

*

Атаринкэ сам не знал, какой реакции он ожидал от сына, приветствуя его подобным образом, но точно не того, что Тьелпэ преклонит колено. Впрочем, не его сын, не мастер-Келебримбор сейчас глядел на него снизу вверх, а король Эрегиона.

— Не думаю, что лорд Аглона имеет право прощать или не прощать что-либо королю, пусть и не существовавшего в те времена Эрегиона. Но если это вам так важно, то прощаю. И встаньте уже наконец — нолдор не пристало склоняться, даже принося извинения.

Искусник стоял и смотрел на сына, на то как несколько неловко тот поднимается, как отводит взгляд, словно не зная, что теперь сказать или сделать. Нестерпимо хотелось обнять его и сделать все, чтобы эта новая жизнь была счастливой. Единственное, чего не хватало Куруфинвэ, так это слов Тьелперинквара, обращенных к отцу, а не лорду.

Где-то рядом начала оживать Лехтэ, которая все это время больше походила на статую, чем на нолдиэ.

*

Слова, произнесенные Куруфинвэ, словно сняли часть груза с плеч. Тьелпэ уже начал догадываться, что творится у того на душе, и теперь осталось только подобрать слова. Точнее, как раз подбирать, выстраивать какие-то фразы, просчитывать возможные варианты ответов казалось сейчас неправильным и глупым. Он же не на совете, в конце концов! Хотелось просто сказать первое, что сорвется с языка, и будь что будет. И почему бы, в самом деле, не последовать сейчас велению фэа? Что он теряет? Хуже уж точно не будет, а думать надо было немного раньше.