Вернуться любой ценой

‒ Прости нас, Полина, мы может и перегибаем палку, но судя по шепоткам моих фрейлин, весь цветник аристократии в курсе об изменения в академии, твоем поведении и внешнем виде. Они заинтригованы и готовы открыть сезон охоты. Ты ‒ дичь. Поэтому будь готова.

‒ Спасибо, Матильда. Вы правы, я совсем на Герона не похожа. Но я так боюсь остаться тут навсегда, что не имею желания играть кого-то. Пусть тело не мое, но будет мой характер и моя жизнь.

‒ Мы не укоряем тебя в этом, ‒ успокаивающим тоном произнес Асмонд, а Бран закатил глаза. ‒ Просто волнуемся за тебя, ‒ «И за себя», мысленно продолжила я.

‒ Я понимаю, уже предупредила мальчиков, чтобы женщин в мои комнаты без предупреждения не пускали. Да и ко мне близко тоже.

‒ Мальчиков? ‒ вскинулся теневик. ‒ Ты называешь лучших бойцов моего управления «мальчиками»?

Что-то он нервный какой-то, цепляется к словам, дергается не по делу, рожи корчит. Неужели не простил меня за демонстрацию силы? Пока эти мысли пробегали у меня в голове, глаза Брана начали наливаться яростью. Мне же безумно захотелось осадить его, снова заставить валяться в ногах, корчится от страха. Просто так. Что бы посмотреть. Сразу вспомнился нецензурный гороскоп с земли, над которым смеялись в свое время в университете, мои желания совпали с описанием льва. Если перевести на человеческий язык: «Способен любого втоптать по уши в экскременты, что иногда и проделывает из чистого любопытства и детского неадекватного желания "поглядеть"». А когда я осознала, что ментальная стихия вышла из-под контроля, Бран уже успел откинуть стул, и стоял в боевой позе выжидания с, непонятно откуда взявшимся, мечом. Правящая чета стояла в стороне, смотря то ли с ужасом, то ли с восторгом, видимо пока не определившись, какие именно эмоции я вызываю. А вокруг меня метались драконы. Выдохнув, я попросила их вернуться обратно, и втянула ментальный пресс.

‒ Бран, опусти оружие. Я не представляю опасности ни для тебя, ни для Асмонда с Матильдой. Просто задумалась, и тело само взялось решить проблемы. Это инстинкты.

‒ Инстинкты? Ты ‒ чудовище! Ты и есть наша проблема! ‒ он вытянул меч в мою сторону резким движением, заставив отпрянуть.

Я попятилась назад, силясь остановить слезы, посмотрела на государя и его жену, всхлипнула, дождалась сочувствующего взгляда от Матильды и разрешающего кивка от Асмонда.

‒ Ut sementem feceris, ita metes* (Что посеешь, то и пожнешь. Лат), Бран. Но видимо, я ожидала от тебя большего, чем следовало, вот и получила меньше, чем ожидала. Не обессудь, ‒ и с моего разума слетели блоки, что я настроила, страшась задеть кого-то своими переживаниями. По тонкому желобу весь мой страх, жгучая тоска и сердечная боль устремились к нему, в обход его щитов. На какое-то время он стал женщиной в чужом мире, женой потерявшей мужа, матерью, что никогда сына и дочерью оставшейся без матери. Я скармливала ему свои страдания, ежедневные терзания и ночные слезы, радуясь, что наконец-то могу с кем-то их разделить, не произнося ни слова. И ужасаясь оттого, каким мучениям подвергаю человека, тоже переживавшего утрату. Пусть и не настолько ранящую. И ратующего за государство, которому он исправно служит. Но остановиться уже не могла. Ушла лишь, когда опустошила свое горе до дна, а суровый викинг, стоя на коленях, рыдал, опираясь на тот меч, который поднял против меня. Ушла, тихо прикрыв за собой дверь. А «мальчики», не сказав ни слова, неслышно проследовали за мной. И что-то незримое окружало меня, от чего все, кто попадался у нас на пути, прятались или исчезали из поля зрения. Дойдя до своей спальни, я рухнула прямо в обуви в постель и уснула, так и не пролив ни одной слезы.

*Что посеешь, то и пожнешь. Лат

Глава 16

Не знаю, сколько я спала, пятнадцать минут или пару часов, но очнулась от того, что кто-то сел на мою кровать и осторожно погладил по волосам. Мгновенно подскочив, материализовала стихии и тут же расслабилась и втянула их обратно. На краешке, даже не поведя бровью, сидела Матильда.

‒ Тише, Полина, я не желаю тебе зла.

‒ Извини. Нервы ни к черту. Зачем ты пришла? Ой. Не знаю даже как правильно обращаться к тебе, Вам?

‒ Как начали «на ты», так и продолжим, за обедом нам это не мешало, ‒ усмехнулась она, а на меня нахлынули воспоминания, от которых стало жутко стыдно.

‒ И все же, как Асмонд тебя отпустил? Я же опасна. И ты, не боишься меня?

‒ А что бояться? ‒ тут Матильда расхохоталась окончательно. ‒ Думаешь ты страшнее беременной воздушной государыни-магички с бушующими гормонами? Ну уж нет, звание «особо опасной» в ближайшие месяцы принадлежит мне, ‒ и на секунду у меня на душе посветлело, но лишь на мгновенье.

‒  Нет, Бран прав. Я ‒  чудовище.

‒  Бран слепой балбес, раз не видит очевидного, а ты не чудовище, ты нормальный человек, попавший в ненормальную ситуацию. И перестать себя корить, у меня тоже иногда возникает желание погонять его по плацу, вот только такой подготовки нет. А вот ты можешь наподдавать ему за всех униженных и оскорбленных женщин.