Вернувшийся

То, что это кузнечная печь и меха парень из другого мира и сам догадался, а вот весь последующий процесс, все названия и действия были для него в диковинку. Хардона Хмурого словно подменили. Немногословный в путешествии по горам он будто бы преобразился, когда робкие отсветы первых зажженных углей озарили его широкое лицо и бороду. Каждое своё действо он объяснял. С каждым взятым инструментом беседовал. Движения гнома стали плавными и отточенными. Порой Макар терял нить разговора или объяснения, но Хардон словно и не замечал этого. Он как будто вообще перестал видеть всё, что творится вокруг. Для него во всём белом свете остались только печь, молот, да кусок металла, из которого и должен был получиться меч.

– Мало кто знает, что горну перед розжигом необходимо сделать подношение, – пояснял гном, устилая очаг печи равномерным слоем калиброванного угля. – Вот это самое лучшее топливо я дарю тебе, горн. И пусть твои кирпичи не потрескаются от жара.

«Аминь», – хотел добавить Макар, но Хардон уже комментировал следующее своё действие.

– А вот эта древесная стружка, пропитанная смолой нагеди

, пусть послужит связующим звеном между тобой и нами, – гном подал условный сигнал троллю. – Сейчас мой друг подожжёт её, и ты увидишь, что наши сердца такие же жаркие, как это пламя.

Макару, совсем недавно вывалившемуся из своего донельзя прагматичного мира, было смешно на это смотреть и ещё смешнее слышать, но усилием воли он подавил неуместный смешок.

Тем временем тролль поджёг стружку в нескольких местах и по маслянистой поверхности заплясали сперва робкие, но всё уверенней разгорающиеся язычки пламени.

Сверху на стружку был насыпан ещё один слой угля, несколько тоньше, чем предыдущий.

– Раздувай! – сразу же последовала команда Макару и парень принялся усердно орудовать мехами.

– Не так быстро, – справа подошёл тролль и немного притормозил движения рук. – Плавнее и медленнее. Вот так.

Поваливший из очага дым на удивление легко и быстро втянулся в вытяжной зонт и воздух в кузне остался чистым. Через пару минут угли, насыпанные на стружку начали алеть, затем пламя прорвалось наружу и топливо окрасилось в жёлто–оранжевую расцветку.

– А вот теперь давай побольше воздуха, – скомандовал гном, и когда Макар начал что есть сил орудовать мехами, а из очага повалил нестерпимый жар, досыпал ещё угля.

– Инструмент тоже должен передавать жар нашего сердца будущему мечу, чтобы тот чувствовал питаемую к нему любовь, – с этими словами на новый слой угля были возложены оба молота и молотки поменьше.

Когда и этот слой угля раскалился, и прорывающееся пламя принялось жадно лизать металл инструмента, грозя перекинуться на рукояти, гном с троллем чёткими движениями выхватили молоты и водрузили на их место слиток.

– Вэн, смени! – очередная команда гнома и Макара оттеснила от мехов массивная туша тролля.

Только сейчас парень с Земли заметил, что ладони жжёт от непривычной работы, а лицо заливает пот. Поданное гномом полотенце было воспринято почти как билет домой, а кружка воды как бокал «Каберне Совиньон» урожая 1941 года.

Через десять минут гном вновь отправил Макара за меха, а Вэн–Вэя на улицу за новой порцией угля. Краем глаза Макар видел, как металлическая чушка начинает алеть. Время от времени гном брал слиток клещами и переворачивал на другой бок.

Наконец, спустя ещё десять минут Хардон выхватил из очага светящийся оранжевым светом слиток и кинул на наковальню. Тролль уже стоял рядом с молотом наготове.

– Передохни пока, – едва успел разобрать Макар, прежде чем кузню наполнил грохот ударов металла о металл.

А затем завертелось. В умелых руках гнома металлический слиток то нырял в очаг на раздутые Макаром угли, то прыгал на наковальню, постепенно меняя форму под тяжёлыми ударами тролля. В эти мгновенья парень с Земли жадно пил воду и утирал обильный пот. И всё заново – раздуваются принесённые Вэн–Вэем угли, раскаляется чушка, стучат молоты.

И Макар, никогда даже не наблюдавший за работой кузнеца, внезапно поймал себя на мысли, что тоже делает всё чёткими и отточенными до скупости движениями. Он словно стал шестерёнкой в загадочном гномьем механизме. Он каким-то десятым чувством знал, когда надо подать на угли больше воздуха, чтобы достичь нужной температуры, когда Хардону понадобится другой молоток–ручник или сменные клещи, а то и вовсе полотенце стереть обильный пот и промочить бороду.

Параллельно работала ещё одна шестерёнка гномьего механизма по имени Вэн–Вэй. Тролль орудовал огромным молотом, нанося удары по заготовке то справа, то слева. Когда постепенно удлиняющаяся и принимающая форму меча чушка остывала, Хардон перекладывал её с наковальни в печь. Тотчас Вэн–Вэй откладывал кувалду и убегал на улицу. Возвращался с углём, подкидывал его в очаг, ворошил, а затем снова брался за молот.