Вернувшийся

– Думаю, не важно с какой стороны у меня солнце, важно, что на это скажет наш проводник.

– Оптический обман, – вирт поправил лямку рюкзака и махнул рукой. – Не останавливаемся, мы отстаём от графика.

Цепочка из шести путников вновь потянулась вдоль отвесного хребта. До шедшего в арьергарде Ковача донеслось ворчание Митро, двигающегося на пару метров впереди.

Здоровяк прислушался.

– Ох не доверяю я этому мелкому проходимцу.

Здоровяк вновь покосился на солнце. Действительно, на север идут.

21 скарнаша.

Государство Гамраш. Северные склоны Ворлоговых гор.

Ан-Атлум недоумённо оглядывал каменную площадку перед собой, не решаясь сделать шаг. Всё вокруг было пропитано магией. Магией неправильной, неестественной.

Ловушка? Наверняка! Но какая?

Сеть рыбака, брошенная сквозь сжатые в напряжении губы, никого не нашла. Значит, в радиусе сотни метров в засаде никто не сидит, ожидая усталого путника.

Заклинание карающего обличия, чаще встречаемое вшитым в артефакт обличия, тоже не выявило какой-либо активной, направленной негативной магии.

Тогда что это?

Маг раскидал с десяток камней в разные углы площадки, но ничего не произошло.

Попробовать Дружеский визит? Это заклинание очень походило на его детище - адекватный отпор, но отражало лишь магию. Было и ещё одно весомое отличие. Отражало оно не саму магию, а лишь проекцию. Видимость магии, имитацию. Бутафорию, если уж на то пошло. Но при должном везении напугать и заставить сделать необдуманные поступки дружеский визит может не хуже настоящего. Ну, представьте себя магом – напустили вы ядовитого тумана на кого-то, и вдруг сами оказались в нём! Когда тут разбираться где правда, а где вымысел? Да девяносто процентов забыв о противнике кинется прочь или примется в спешном порядке начитывать что-нибудь рассеивающее.

Ректор выждал несколько секунд и вновь задействовал сеть рыбака. Тишина. В активной зоне заклинания так никто и не появился.

– Как же они здесь прошли? – Кар Гроген задумчиво почесал подбородок, заставляя огромное число морщин и морщинок то разглаживаться, то весело гоняться друг за другом. – Или это их работа?

Колдун задумчиво покосился на свою сумку. Жалко свитка? Ещё как жалко! Но рука уже тянется к застёжке. После недолгой борьбы с упрямой тесёмкой (а может и со своим прижимистым хомякусом, истошно верещащим о разбазаривании невосполнимых запасов) Кар Гроген наконец извлёк на свет старый, пожелтевший пергамент с одним единственным заклинанием – знание Нарга.

– Ну, дружище, выручай, – вздохнул ректор и вслух прочёл витиеватую вязь на старом свитке.

Как же давно это было! Тогда они оба еще учились в университете. Кар Гроген ан-Атлум и Урфинус Нарг. Их дружба началась внезапно и так же внезапно оборвалась спустя десять лет, когда энергичный, фонтанирующий идеями Урфинус решил заняться изучением гномьих рун и подался в Америю, в горы Гномьего топора. Ещё через пару лет он прислал Кар Грогену десяток свитков и письмо, в котором кратко описывал свою жизнь и действие заклинания, представленного на свитках. Намекал, что эта его работа – лишь цветочки, что всё ещё впереди… и пропал.

Уже ставши ректором, ан-Атлум задействовал все свои силы, средства и связи, чтобы найти старого друга, но не преуспел. Параллельно все кафедры университета трудились над повторением свитка с заклинанием Нарга, но тоже потерпели фиаско. Возможно дело обстояло не только в заклинании, но и в незнакомых рунах, что шли по периметру пергамента. Руны очень напоминали гномьи, но таковыми не являлись. Так их в итоге расшифровать и не удалось, как и доказать их связь с заклинанием, нанесённом на пергаменте.

В результате – один использованный свиток, для подтверждения его действенности, один испорченный исследователями, и один свиток под стеклом в музее университета, где хранились все значимые достижения магического искусства людей.

Да, Кар Гроген тогда соврал. Поведал учёным магам всего о трёх свитках, присланных ему. Козырь в рукаве начинающему карабкаться по служебной лестнице амбициозному молодому человеку никогда не мешал. Семь бесценных свитков, из которых теперь осталось только три.

Тем временем буквы-руны потекли по желтоватой бумаге, словно время пошло вспять и чернила вновь стали жидкими. Вот они, уже ставшие небольшими капельками достигли края пергамента, повисели, словно прощаясь, на краю листа и сорвались вниз. Не достигнув каменного плато, вильнули и, словно гончие, взявшие след унеслись к разлитой впереди магии. Полыхнуло бордовым, высвечивая площадь заклинания. Она оказалась даже больше, чем прикидывал Кар Гроен.

Свиток в руке рассыпался пеплом и одновременно с этим в багровом зареве заклинания стали зарождаться тысячи янтарных искорок. Вот они обрели силу, индивидуальность, закружили в завораживающем хороводе и устремились к колдуну.