Верные сердца

Двери открывались буквально на минутку, так что они заранее вышли в тамбур. Пролет между станциями показался длиннее, чем обычно, но это не встревожило женщину, она еще зевала со сна.

Наконец, состав остановился, двери открылись, и в тамбур тут же ворвалась неистовая метель, хлестанув в лицо снежной крупой.

Подхватив внучку, держась за поручни и практически зажмурившись, Ольга Сергеевна, преодолев три крутые железные ступеньки, спрыгнула на перрон, засыпанный снегом.

И тут же, провалившись в сугроб чуть не по пояс, поняла, что никакого перрона нет!

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…» Освещенные вагоны замелькали все быстрее и исчезли, оставив женщину с ребенком посреди леса…

* * *

Светлана стояла на станции в полной растерянности – только что электричка пронеслась мимо, даже не притормозив. По их ветке следовали, конечно, «товарняки» и пассажирские поезда, но электричку легко было отличить по большим освещенным окнам.

Светлана даже разглядела, что вагоны были практически пусты. Девять вечера – зимой по деревенским меркам почти ночь!

Прошло минут десять, других поездов не было, и у Светланы не осталось сомнений, что это была именно восьмичасовая электричка. Почему же она не остановилась? Такое было впервые.

Потоптавшись еще немного, Светлана решила возвращаться домой, надеясь в душе, что мама с дочкой вообще решили не ехать и сидят сейчас дома за телевизором.

«А если они все же были в электричке, – думала Светлана, – что предпримет тогда мама? Скорее всего, выйдет через четыре станции в небольшом городке. Там есть вокзал, можно зайти внутрь, дождаться электричку, идущую обратно в город».

От этих размышлений Светлана разволновалась. Время позднее, холод, пурга, мама, уставшая после работы, с пятилетним ребенком… Ох, лучше бы они сидели дома сейчас!

Так прошло еще минут десять. Из задумчивости Светлану вывел прогрохотавший мимо товарняк. Она уже начала замерзать, стоя вот так на одном месте. И лишь сейчас Светлана обратила внимание на собаку.

Марта стояла неподвижно, вся обратившись в слух и чутье, она смотрела в сторону уехавшей электрички. Только поджимала по очереди озябшие лапы.

– Что, Мартуся, ждешь? Видишь вот, не приехали. Пойдем домой, что же делать…

И Света потянула собаку за поводок. Но та и не думала следовать за хозяйкой. Она вообще не сдвинулась с места и даже не повернулась. Только еще внимательнее вглядывалась во тьму, слегка поскуливая.

* * *

Ольга Сергеевна поборола приступ паники в самом зародыше. Прежде всего, нужно было выбраться из сугроба на пути, так как они располагались на довольно высокой насыпи с крутыми склонами. И если скатиться вниз, то потом не взобраться!

Присутствие пятилетней Танечки, с одной стороны, осложняло дело – в полной темноте и глубоком сугробе женщина боялась выпустить ее ручку из своей, поэтому карабкаться приходилось, работая одной рукой.

Но при этом Ольга Сергеевна почувствовала, как ответственность за ребенка сжала ее в тугую пружину, не позволяя испугу просочиться с голосом наружу, а тело работало так, будто ей было вдвое меньше лет!

Внучка тоже пыхтела, отчаянно выбираясь из сугроба, и пока что молчала. Но когда выбрались на пути и встали, наконец, на ноги, она затараторила звонким голосочком:

– Бабушка, что случилось? Почему мы провалились? Где мама? Она разве нас не встречает?

Ольга Сергеевна наклонилась к ребенку, чтобы ее было слышно сквозь завывания метели:

– Танюша, дядя-машинист, видимо, проехал нашу станцию. Так что давай мне свою ручку и идем.

Она натянула девочке шарф до самых глаз, чтобы защитить лицо. И они пошли по путям, на которых тоже намело уже прилично снега. Яростные порывы встречного ветра заставляли их наклоняться вперед, глаза слезились.

Особенно трудно было маленькой Танечке – она проваливалась почти по колено. Ольга Сергеевна периодически несла ее на руках, но так они двигались еще медленнее.

Тогда не было пуховиков, и бабушка с внучкой обе были в тяжелых мутоновых шубах, сильно сковывающих движения. Но и непродуваемых.

Так они шли какое-то время. Вдруг впереди показался яркий свет, он быстро приближался.

Ольга Сергеевна вся подобралась, ощутив себя слаженным механизмом. Оглянувшись, она перевела Танечку на соседний путь. Но ведь не исключалось, что оттуда тоже может пойти поезд. Поэтому они сошли в сторону, сразу ухнув в глубокий снег.

Вдоль железной дороги стояли столбы, и Ольга Сергеевна прижала к одному из них Танечку и обняла ее вместе со столбом, заслонив от грохочущего состава.

Все стихло, они снова выбрались на пути и пошли дальше. Обнимать столбы пришлось еще несколько раз, эта ветка была довольно оживленной.

И когда сразу два поезда грохотали в полутора метрах за спиной, Ольга Сергеевна, активистка-коммунистка, поймала себя на том, что твердит слышанное в далеком детстве: «Господи, спаси и сохрани!»

Вьюга стихла внезапно. Будто выключили. И в обрушившейся на них тишине женщина услышала тонкий голосок своей внучки: «Ииииии-и-и». Девочка плакала. Без всхлипов, без рыданий, тянула на одной ноте: «Ииии-и-иии».