Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого

Мы не случайно заглянули в семейную жизнь Романовых, поскольку до конца дней Симеон Полоцкий прочно займет место учителя и воспитателя в царских палатах и в тереме царевен. Мария Ильинична, разлюбезная женушка, с особым постоянством одаривала Алексея Михайловича чадами. Что ни год, то сын или дочка. Первенец Дмитрий прожил всего три года (1648—1651); Евдокии удалось перешагнуть в век восемнадцатый (1650—1712); Марфа (в монашестве Маргарита) закончила свои дни в монастырской келье (1652—1707); царевич Алексей Алексеевич (1654—1670) после кончины брата Дмитрия считался наследником российского престола; Анна прожила четыре года (1655—1659); царевна Софья, будущая правительница России (1657—1704); Екатерина дожила до преклонного возраста (1658—1718); Мария пережила своих многочисленных сестер и братьев (1660—1723); Симеон (1665—1669); царевич Иоанн, которому пришлось делить престол с Петром Алексеевичем, прожил 30 лет (1666—1696); Евдокия, вместе с собой унесла в могилу в 1669 году и жизнь российской царицы Марии Ильиничны. Над мужской и отчасти над женской половиной царева семейства витал несомненный рок, во многом отразившийся в скорбных виршах Симеона Полоцкого. Но прежде чем представить их, обратимся к житию Алексея Михайловича.

Иностранцев, посещавших Россию в те времена, поражало, что наследников престола к правлению государством, по сути, никто не готовил. Лет до пяти мальчишки были окружены мамками да няньками, которые сдавали своих питомцев на руки дядькам. В 1634 году, когда царевичу Алексею исполнилось пять лет, к нему был приставлен дядькой боярин Борис Иванович Морозов, а в помощниках у него ходил боярин Василий Иванович Стрешнев. И того и другого современники считали «приверженцами иноземных обычаев», ведь даже стольники царевича Алексея были одеты в голштинское платье.

Мальчик от природы оказался на редкость смышленым и памятливым. Часослов[64] и Апостол[65]

знал, как говорится, от корки до корки, а пристрастившись к чтению, не расставался с книгами до конца жизни. Алексей обладал тонким слухом и отменно пел молитвы и псалмы. На письмах, посланиях, указах Алексея Михайловича лежит печать учености, приобретенной самостоятельно.

Духовная близость на пустом месте не рождается. Правитель России Алексей Михайлович и дидаскал из Полоцка Симеон являлись и ровесниками, ревнителями просвещения, и мыслили одинаково: веками России в невежестве пребывать непристойно. В.Ф. Певницкий, один из первых биографов Симеона Полоцкого, писал: «В Москве Полоцкий является царского наследника Федора Алексеевича воспитателем и собеседником других членов семейства Алексея Михайловича. В его руках была такая сила, какою могли располагать самые приближенные придворные… В скучные палаты, терем его влияние вносило в жизнь разнообразие и скромное, возможно тогда, развлечение. Не удивительно, что к нему привязались наши цари и царевны».

В начале 1665 года Мария Ильинична одарила царя младенцем, который был назван Симеоном. Случаен ли был такой выбор имени? И разве могла смолчать лира Симеона Полоцкого в честь рождения тезки? Стихотворное преподношение «О подарованном сыне государе царевиче и великом князе Симеоне Алексеевиче…» стало подлинным украшением радостного события. Стих вошел в небольшую книжицу, изданную по такому торжественному случаю. В ней, кроме названного стихотворения, были помещены вирши «Беседа со планеты» и «Апостроф к Преподобной». Свою пространную речь Симеон Полоцкий заключил так: «Приношение [книжицы] не презри, а мою худость милостивым изволи соблюдати благоутробием».

С той поры Симеона Полоцкого стали величать придворным стихотворцем. И ничего предосудительного в том не было. Семнадцатый век едва перевалил за половину. С появлением в царских палатах учителя, наделенного стихотворным даром, зародилась традиция, которая издревле существовала у европейских и азиатских правителей и которой в России суждена была долгая жизнь, невзирая на смену исторических вех.

«Честь государева двора» во время правления Алексея Михайловича регламентировалась целой главой из Уложения. Вот что сообщает И.Е. Забелин, описывая домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях: «По обычаям старого времени, нельзя было подъезжать близко не только к царскому крыльцу, но и вообще ко дворцу… Все… приказные и вообще служилые и неслужилые младших чинов входили в Кремль пешком… Притом простой и малочиновный русский человек, еще издали, завидя царское жилище, благовейно снимал свою шапку…

…Внутренние отделения дворца, то есть Постельные хоромы царицы и государевых детей, были совершенно недоступны для всех и дворовых и служилых чинов, за исключением только боярынь и других знатных женщин… В эти отделения не осмеливались входить без особого приглашения даже и ближние бояре… Для священников, которые служили в верхних церквях, открывался вход… в известное только время…»

Для Симеона Полоцкого доступ в царские палаты, на половину царицы, в терем царевен и дворец великих князей был открыт всегда.