Вероятно, Алекс

– Ага. И Бейли с собой возьму, если она, конечно, не потеряет до конца смены ногу. В этой Парилке никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Это как зона военных действий, от которой лучше держаться подальше.

– Да ухожу я, ухожу, – говорит он, делая вид, что ее слова его разозлили.

Неужели его голос в самом деле повеселел? Он действительно рад, что я пойду на эту тусовку, или мне это только показалось?

– Увидимся вечером, если, конечно, до этого кое-кому не понадобится неотложная медицинская помощь.

К моему дому Грейс подкатывает ровно в восемь часов. Я едва успеваю после работы сменить наряд на другой, на мой взгляд более подходящий для посиделок у костра, то есть одеваюсь как Аннетт Фуничелло в фильме «Пляжные тусовщики», вышедшем в 1960-х годах: идеально подходящая мне блузка с рюшечками в черно-белый горошек, белые шорты с воланами и эспадрильи на танкетке.

Увидев мое убранство, Грейс оглядывает меня с головы до ног и говорит:

– Самый классный прикид из всех, которые мне когда-либо доводилось видеть. Но в нем ты сначала замерзнешь до смерти, а потом упадешь и свернешь себе шею. Так что выбрось эту обувку на помойку и найди подходящую куртку.

А чтоб тебе…

Эспадрильи сменяются красными кроссовками. Тем временем отец, испытав на себе всю силу очарования Грейс, пытается уговорить ее немного остаться, чтобы заказать пиццу и поиграть в «Катанских колонизаторов». Она понятия не имеет, что это, и он пускается в нескончаемые, утомительные объяснения. Рассказывая о том, что ему действительно нравится, он становится весьма многословен, но сейчас нам надо ехать, а он взялся объяснять правила всеми забытой настольной игры. Да поможет нам бог.

– Пап, – наконец говорю я, – нас ждут друзья Грейс. Некогда нам разговоры водить.

Он поднимает руки и сдается:

– Понял. Веселитесь, девушки. Но, Грейс, прошу вас, привезите ее домой в полночь. Для Бейли это комендантский час.

– Да? – спрашиваю я.

Не помню, чтобы мы с ним это обсуждали.

– Тебе такой вариант не подходит? – спрашивает он без особой уверенности в голосе.

– Проблема в том, что такой вариант не подходит мне, мистер Райделл, – отвечает Грейс, – по той простой причине, что мне и самой нужно быть дома в полночь. Я привезу Бейли без четверти двенадцать, потому что до меня отсюда пятнадцать минут пути. Ну, что скажете?

– Отлично! – лучезарно говорит папа.

Как родитель, он сделал совершенно правильный выбор, согласующийся с выбором любого другого нормального отца. Жизнь прекрасна. В том числе и для меня, ведь я сейчас могу улизнуть из дома как самая дрянная дочь, малолетняя, но уже успевшая встать на путь преступлений, и делать то, от чего он меня еще совсем недавно отговаривал. Мы солгали ему, сказав, что едем на набережную. Пока меня не покинула храбрость, я хватаю толстовку с капюшоном, делаю ему ручкой и выталкиваю подругу за дверь.

У Грейс элегантный двухместный автомобиль с откидным верхом. Всю дорогу к пляжу она пытается вкратце описать мне, кто приедет на вечеринку и что там будет происходить, но я никак не могу собраться с мыслями. Закатное солнце окрашивает небо в пурпурные тона, мы проезжаем бухту, катим дальше на север, вскоре сворачиваем с автострады и припарковываем машину вместе с сотней других тачек, брошенных кое-как вдоль дороги и наполовину зарывшихся колесами в вязкий песок. Из океана торчат каменистые утесы, выходят на сушу, тянутся вдаль и превращаются там в предгорья. Прибой здесь набрасывается на берег с такой невероятной силой, что звучит почти что зловещей музыкой. Музыка грохочет и из динамиков чьей-то машины, отзываясь эхом в каменной чаше в форме полумесяца, окруженной зубчатыми скалами и отстоящей от дороги ярдов на двести. Внутри этого полумесяца в песке виднеется впадина, в которой полыхает, собрав вокруг себя несколько дюжин девушек и ребят, огромный костер, отбрасывающий на каменные стены неистовые отблески.

Боун Гарден.

Мы с Грейс спускаемся вниз по хорошо утоптанной дорожке в прибрежной траве. По пути на нас набрасывается многообразие запахов и звуков. Поджариваемая на огне пастила и воняющее за километр пиво. Смех, крики и скандал. Какой-то парень орет в потемках, другой перед ним извиняется и просит не уходить. Мне тоже хочется отсюда свалить, приятель, – отправляю ему мысленный посыл я, испытывая аналогичный приступ паники.

– Теперь уже поздно, – говорит Грейс, чувствуя, что меня охватило неодолимое желание бежать, – путь до цивилизации отсюда неблизкий.

Это она так решила меня успокоить?