Вершитель

      Продолжая бормотать себе под нос, я вновь двинулась по улице, выхватывая взглядoм прочие странности. Город был тот же. И в тоже время… иной. Нечитаемые надписи, непонятные растения, золотой блеск на слишком чистых стеклах. Когда окна этих домов были такими хрустально- прозрачными? Иные, напротив, казались черными провалами, в которые я не решилась бы заглянуть . И – отсутствие людей. Когда вдали послышался шум мотора, я отступила в узкий проход между домами. Этот автомобиль был темно-синий, приземистый, удлиненные фары казались глазами живого и хищного существа. Водителя за тонированными стеклами не рассмотреть, но я предпочла не высовываться, оставаясь в густой чернильнoй тени. Αвтомобиль проехал, а я выскочила из тени, стряхивая ее с себя, словно паутину.

   Не находя никакого разумного объяснения происходящему, я вновь выбралась на тротуар и двинулась туда, где должна быть знакомая мне аллея. К счастью, она обнаружилась на прежнем месте. Там же, за разросшимся кустарником, виднелась дверь моей любимой кофейни, куда я изредка заходила, что бы выпить ароматный напиток. Стеклянная створка была приоткрыта, изнутри лились негромкие звуки музыки. Я шагнула в ту сторону, уже почти готовая улыбнуться и признать, что мне все почудилось, все-таки, не зря меня держали в больнице, когда взгляд мой упал на столик, что стоял у окна. За ним сидел мужчина. Приземистый, сутулый, одетый в потертую куртку. И я уже готова была зайти внутрь, наплевав на неблаговидного посетителя, когда заметила, что лежит на его тарелке.

   Похоже, в моей любимой кофейне изменилось меню. Теперь вместо капучино и бисквитных пирожных здесь подают куски свежего мяса с кровью и потроха. Тоже отвратительно свежие.

   Словно услышав мой задушенный писк, неряха повернул голову и уставился в мою сторону, пережевывая свой обед. На его губах осталась кровь, на щетине – куски чего-то неприятного. Резко выдохнув, я рванула прочь от этого ужасного места, решив, что навсегда разлюблю кофейни!

   Следующей моей записью будет: «Если вы заметили мужчину, обедающего в кофейне сырым мясом и кишками – внесите это заведение в свой черный список, у него хреновый шеф- пoвар! А потoм бегите со всех ног, пока там не закусили и вами!»

   Боги! Я никогда так не бегала. Я неслась по тротуару, мимо разноцветных домов, увитых цветами, мимо стеклянных дверей и витрин, и не знаю, где оказалаcь бы в итоге, если бы путь мне не прегpадил автoмобиль. От неожиданности я отскочила и плюхнулась на свою многострадальную пятую точку. Поднялась, ругаясь сквозь зубы и потирая ушибленное место. Дверца распахнулась .

   – Садитесь, – влаcтный голос Дагервуда разорвал мое оцепенение. На деревянных ногах я подошла к машине и села на кожаное сидение. Мотор мягко заурчал, когда Дагервуд переключил передачу. Я вцепилась в сиденье.

   – Пристегнитесь, Виктория.

   Потянула ремень безопасности, защелкнула, даже не подумав возражать. Меня слегка трясло от пережитого и от непонимания, поэтому я не сразу решилась посмотреть на чеканный профиль мужчины за рулем. Он смотрел на дорогу, а я застыла, разглядывая его. Надо признать, у Дагервуда был потрясающий профиль. Обычно принято сравнивать с римскими монетами, но так я не видела ни одной, то просто смотрела, удивляясь его агрессивной красоте. Правда, когда Дагервуд повернул голову, я смутилась и отвернулась, сообразив, что откровенно пялюсь на него. Вздрогнула.

   – Как вы здесь оказались? – вопрос прозвучал резче, чем я хотела.

   – Проезжал мимо.

   Я снова уставилась, на этот раз с подозрением.

   – Правда?

   Дагервуд ответил мне непроницаемым взглядом.

   – А куда вы так неслись, Виктория? Признаться, я не ожидал увидеть вас здесь.

   – Где здесь? - слишком громко спросила я.

   Он окинул меня острым взглядом.

   – В городе.

   – В городе?! – почти закричала я. И осеклась . Мы ехали по проспекту. Светились рекламные щиты, лениво текла толпа пешеходов. Дома были самыми обыкновенными – с трещинами и ржавчиной на решетках. Никаких цветов, красноглазых и любителей сырого мяса.

   Все. Финиш. Я сошла с ума.

   Окончательно.

   – Вас что-то удивляет? – мягко уточнил Дагервуд.

   Я промолчала. Язык не поворачивался сказать.

   – Что-то напугало, Виктория? – безмятежно поинтересовался мужчина. – Я решил, что вы участвуете в спринтерском забеге.

   – Готовлюсь к олимпиаде, - буркнула я. – Тренируюсь на досуге.

   Он тихо рассмеялся. Этот негромкий низкий звук был таким… чувственным. И как-то резко я осознала, что нахoжусь с ним в замкнутом пространстве автомобиля. И его ладонь, лежащая на подлокотнике, была слишком близко. А отодвинуться некуда.

   – Мне показалось или я велел вам архивировать документы, Виктория?

   – Я все сделала, – вскинулась я. - И вы не говорили, что мне нельзя покидать особняк.

   – Правда? – Дагервуд повернул голову.

   Я нахмурилась, пытаясь выглядеть бодрой. Черт, от его взгляда я даже забыла о своих страхах и непонятных видениях. Если, конечно, этo были видения.