Вершители Эпох

Пальцы напряглись сами собой, по привычке, отточенной годами обучения. Энн выровняла дыхание и теперь то набирала воздух в лёгкие до упора, так, что болела грудь, то медленно выдыхала, ощущая сокращение мышц во всём теле. Ноги словно приклеились к земле, она вытянулась так, чтобы ничего во всём мире не смогло бы сбить её с места. Она прочувствовала до мелочей биение сердца, циркуляцию крови и воздуха, напряжение суставов и связок. Все органы чувств обострили восприятие до предела: до неё скомканным, но различимым шумом доносился громкий шелест крон и тихий шёпот травы, пение птиц, еле слышимое падение ветки где-то в лесу, треск коры, жужжание ранних насекомых и напряжённое дыхание человека на другой стороне круга, эхом отдававшееся на поляне с хорошей акустикой. Она вдыхала запах живого, горячего камня под собой, пряность лесного воздуха, ароматы разноцветного ковра лесной подстилки. Глаза различали, казалось, все оттенки цвета, расплывавшегося в зрачках от его внезапно возросшей яркости. Она закрыла глаза и напряглась ещё сильнее, отдавшись воспоминаниям — чтобы побороть какое-то состояние, знала она, нужно сначала в него войти. Плавно начали появляться образы, расплываясь чёрно-белым и цветным, как пейзаж вокруг, то перекрывая друг друга, то сливаясь во что-то одно: детство, отец, комната, школа, побег, юность, районы, наркотики, квартиры, лица — много разных лиц…

Энергия полилась внезапно, рванула иголками самые кончики пальцев, невидимо прорезая воздух и впитываясь в нервы, кровь и кожу, медленно, но верно пробираясь вверх, захватывая фаланги одну за другой. Удовольствие прорезало всё тело, заставляя его содрогаться от экстаза, призывая откинуть голову, упасть, подставив себя потоку, закатить зрачки и забыться, пока магия пробирается к сердцу и завладевает им, но Энн усилием воли сдержалась и сохранила стойку, стараясь взять наркотик под контроль. Магия была тягучей, вязкой, мягкой, домашней, она была подобна поцелую и сплетению рук, облившей тело холодной воде в жаркий день, заботливому объятию, одеялу после многих бессонных ночей, лунному свету, играющему на стенах — она была любовью: настоящей, безраздельной, бессмертной, взаимной, безвременной, она была счастьем, сном наяву, болезнью, мучительным ожиданием и ожидаемым результатом. Магия была разделением мира на белое и чёрное, но сама была чем-то разным и бесцветным, как будто ночное небо и солнечный свет в ней сплетались воедино, образуя ткань мироздания, пространства, существования. Она знала — ещё минута и уже нельзя будет сопротивляться, поэтому нужно было действовать сейчас, пока энергия захватила только кисти рук. Она сорвала с места руки, не давая энергии ни остановить её, ни утечь в пустоту, схватила правой большой палец левой руки и со всей силы рванула его назад. Кости громко хрустнули, раздрабливаясь и разваливаясь на острые кусочки. Её учили не бояться калечить себя, но это не было нужно — в детстве она научилась противостоять боли. Тело откликнулось всплеском адреналина, резко перекрывшим поток льющейся энергии и закупорившим её внутри рук, не давая двинуться дальше или ещё как-то повлиять на организм. На удивление, боли почти не последовало — концентрация магии в этом месте была такой плотной, что вошедшая в руки сила практически всего за несколько секунд вернула кости и палец на место, не принеся никаких обычных для такого дела мучений.