Весь Мегрэ. Том 3

Комиссар совершенно не разбирался в поп-музыке, но то, что он слышал, не казалось ему хуже того, что иногда передавали по радио или телевизору. Трое ребят играли с запалом, почти впадая в экстаз. Им горячо аплодировали.

Наступил перерыв, Билли подошел к сидящему у стойки Мегрэ.

— Кажется, вы пришли, чтобы со мною увидеться.

— Конечно. Мать вам что-нибудь говорила?

— Сегодня нет.

— В таком случае вы не знаете, что похороны завтра утром? Встреча на набережной Межесери в девять сорок пять. Месса состоится в Нотр-Дам де Блан Манто. Похороны на кладбище Монпарнас.

— Мне казалось, что дядя Антуан похоронен в Иври.

— Верно, но вдова хотела быть похороненной рядом с первым мужем.

— Через несколько минут мы опять начнем играть. Вам нравится?

— К сожалению, я совершенно в этом не разбираюсь. Я хотел бы задать вам один вопрос. Вы знали, что у бабки был револьвер?

— Да.

Наконец кто-то ответил обычно и спокойно на волновавший его вопрос.

— Она вам об этом сказала?

— Уже давно, год или два назад. Я тогда был без гроша. Пошел что-нибудь вытянуть у нее и заметил, что в ящике комода лежат несколько стофранковых банкнотов. Для некоторых несколько сот франков ничего не значат. Но для других, я сам к ним принадлежу, это состояние. Я спросил ее совершенно откровенно, не боится ли она. «Кого? Тебя? Нет?» — «Но ты живешь одна. Люди об этом знают. Преступник мог бы…» — Он подал знак своим товарищам, что сейчас к ним присоединится. — Она ответила, что против преступников она вооружена, и открыла ящик ночного шкафчика. «И не думай, что я буду колебаться, применять ли оружие»

Значит, там было не только жирное пятно. Кто-то видел оружие.

— Это был револьвер или пистолет?

— Какая между ними разница?

— У револьвера есть барабан. Пистолет плоский.

— Насколько помню, это был револьвер.

— Какого калибра?

— Не знаю. Я только взглянул. Примерно величиною с ладонь.

— Кому вы об этом говорили?

— Никому.

— Вы ничего не сказали матери?

— Мы не так дружны, чтобы я что-то ей рассказывал.

Парень вернулся к своим друзьям, и они снова начали играть. Можно было ощутить, что его захватывает создаваемый им ритм, подчеркнутый вдобавок ударником.

— Это хороший парень, — сказал хозяин, наклоняясь над стойкой бара. — Все трое — отличные ребята, и ни один не употребляет наркотиков. Не могу этого сказать обо всех клиентах.

Мегрэ заплатил за вино и вышел на улицу. С трудом нашел такси и поехал домой.

Следующим утром он сразу поднялся на этаж, занятый судебными следователями, и зашел к Либо.

— Я хочу получить разрешение на обыск. На имя Анжелы Луге. Незамужняя, по профессии массажистка, живет на улице Сент-Андре-дез-Арт.

Секретарь записывал.

— Это значит, что вы приближаетесь к концу?

— Не имею понятия. Признаюсь, что действую слегка вслепую.

— Это племянница старой дамы?

— Точно.

— И одновременно ее наследница? В таком случае это кажется странным.

Мегрэ ожидал такой реакции; каждому это пришло бы в голову: Анжела Луге была уверена, что рано или поздно получит наследство, и скорее рано, принимая во внимание возраст тетки. Зачем ей подвергать себя риску провести остатки дней своих в тюрьме только из-за того, чтобы присвоить деньги, которые и так ей достанутся?

— А впрочем, делайте, как считаете нужным. Желаю успеха.

Без четверти десять Мегрэ оказался на набережной Межесери в сопровождении Лапуэнта, управляющего маленьким черным автомобилем. Крепа на двери не было, не было людей, ни одного зеваки.

Кортеж остановился у тротуара, и два силача пошли за гробом. Не было ни цветов, ни венков. В нескольких окнах зашевелились занавески. Консьержка вышла на порог проститься с покойной.

Старый торговец птицами покинул на минуту мрак своего магазина и немного постоял со своим сыном на улице.

Это было все.

Анжела Луге одна села в черный автомобиль присланный похоронным бюро. В церкви никого не было, кроме двух женщин, ожидающих исповеди. Могло показаться, что всем не терпится закончить — и кюре, и людям из похоронного бюро.

Мегрэ встал в глубине церкви, и Лапуэнт присоединился к нему, как только удалось припарковать машину.

— Даже не грустно, — заметил молодой инспектор.

Это было правдой. Солнце заливало верх церкви. Двери не были закрыты, и в здание проникал уличный шум.

Подняли гроб, который, вероятно, весил немного. Четвертью часа позднее вошли на кладбище Монпарнас и в одной из аллей остановились у плиты из розового мрамора.

— Я вам говорила, что никого не будет, — шепнула массажистка, когда гроб опускали в могилу. И добавила: — Не было времени, чтобы высечь ее имя рядом с именем первого мужа. Каменщики сделают это на будущей неделе.

Она была одета скромно, в черное, что придавало ей еще более строгий вид — гувернантки или директора школы.

— А теперь, — шепнул Мегрэ, — поедем к вам.

— Мы?

— Да, мы.

— Чего еще вы от меня хотите?

Кладбище не производило гнетущего впечатления, наоборот — оно было наполнено пением птиц и залито солнцем.

— Минуточку. Я хочу дать на чай. Машину не задерживать?

— У нас есть для вас место.

Они встретились у ворот, Анжела села сзади, а Мегрэ — на своем обычном месте, рядом с Лапуэнтом.