Весёлый Роман

Значит, старший брат Люды утонул. Может, поэтому они так настороженно слушали историю о том, как Виля учился плавать. И может, поэтому Люда лучше, чем другие, изучала, как делать искусственное дыхание.

— Спасибо, — сказал я. — Только…

Мне очень многое хотелось и следовало сказать. И то, как я тронут тем, что Оксана Митрофановна и он предложили мне остаться у них вместо сына, и то, что они меня признали достойным своей дочки, а я, по правде, ей и в подметки не гожусь. И то, какие они мне все близкие и родные люди. Но вместо всего этого я сказал:

— А как же завод?

— Ну, с заводом это у вас теперь просто, — с облегчением усмехнулся Илья Гордеевич. — Подал заявление — и через две недели ты уже колхозник.

— Нет, — сказал я, — не буду вас обманывать, Илья Гордеевич, не останусь я в колхозе. Буду ждать Люду в городе.

— Понятно. — Илья Гордеевич встал со стула, тяжело вздохнул. — Только мы с женой не согласимся на это. С кем мы останемся? Кому хату оставим?

Жалко мне его было немыслимо. Но что я мог сказать? Что мы будем приезжать на лето? И я поступил мудро, сказал то, что говорил в подобных случаях наш председатель завкома Павел Афанасьевич Мокиенко.

— Не будем спешить с решением. Время покажет.

Тяжелее всего мой отъезд перенесли куры. Они сложили головы. Зато был знатный обед. Жареные куры порхали по тарелкам. Я по примеру первого заместителя Председателя Совета Министров заранее припас бутылку с колодезной водой, поставил ее перед собой, и, как ни убеждал меня председатель колхоза отказаться от водки и выпить хоть стаканчик меда, который будто бы легче, я не согласился.

Люда собрала со стола тарелки, чтоб принести другие, чистые, и вдруг вся стопа выскользнула у нее из рук, грохнулась на пол. Несколько штук разбилось. Как она, бедная, растерялась, как покраснела! В глазах у нее показались слезы.

— К счастью, к свадьбе, — сказал председатель.

— Ничего, — утешил я Люду. — В этом культурном слое археологи будущего отыщут каждый осколочек, склеят их между собой, выставят эти тарелки в своих самых знаменитых музеях и навеки прославят твое имя в своих диссертациях.

Настоящий спорт — это всегда здорово. Но иногда это бывает так здорово, что мороз по спине.

Если меня спросят о том, что было самым прекрасным из всего, что я видел за всю жизнь, я отвечу: «Это было на футбольном матче «Динамо» Киев — «Спартак» Москва». На стадионе — голова к голове, как семечки в подсолнухе. В перерыве между таймами в самом центре зеленого поля расстелили ковер. С трибун он казался носовым платком. Репродукторы, сразу сбавив тон, объявили: «Григ, Песня Сольвейг». Зазвучал низкий женский голос, который слился с виолончелью. На ковре появилась девушка. С вольными упражнениями.

Что значит вообще вольные упражнения? А что значит вообще литература? Или музыка?

Но эта девушка, и эта музыка, и это зеленое поле, и эти сто тысяч человек, которые смотрели на нее, — все это вместе и составляло то, что делает жизнь прекрасной, а людей добрыми и способными на важные и правильные решения.

А когда я принял это свое важное решение? Я вспомнил, как мы с Людой сидели у реки на мостках, с которых женщины полощут белье. Струилась вода, и словно под ветром покачивались длинные зеленые волосы — подводные травы. На подводном лугу поблескивала хромом стайка мелких рыбешек, как магнитные стрелки, повернутых головами в одну сторону. Они были неподвижны, несмотря на течение. Потом вдруг, в одно мгновение, все они повернулись на месте в другую сторону и снова замерли.

Как они сообщались между собой? Удивительная штука. И непонятная. Ну вот представить себе современные, оснащенные самой новой, совершенной техникой подводные лодки. Или самолеты. Разве могли бы они, даже при этой технике, так быстро передавать друг другу сигналы и выполнять их, координировать свои движения, как эти рыбки? Да и удерживаться так на одном месте, несмотря на течение? Не сдвигаясь ни на миллиметр?

А как же эти маленькие рыбки сообщают друг другу команду? Очевидно, есть у них для этого какое-то приспособление? Волны какие-то? Или еще что-нибудь такое, что позволяет им это делать мгновенно?

Говорят, инстинкт. Но это только слово. Что значит инстинкт? Он тоже должен каким-то образом материализоваться, он должен передаваться, чтобы так сразу доходили все эти сообщения. Сказать, что рыбы делают это инстинктивно, — ничего не сказать.

Но если бы человек узнал, в чем состоит этот способ, и овладел им, понял, как эти маленькие рыбешки общаются между собой, то, может быть, он смог бы использовать этот способ для удивительно ловкого, точного управления, скажем, автоматической линией станков. И в военном деле такая система была бы совсем не лишней. Так можно было бы управлять полетом самолетов или групповым полетом ракет.

Я подумал, что, если бы я был настоящим человеком, я бы все на свете оставил и занялся только одним: попытался бы узнать, как удается этим рыбкам одновременно поворачиваться в воде, как они передают друг другу команду. Этому, может быть, стоило отдать всю жизнь.